– До утра еще далеко, – пожаловалась Женька.

– Летом ночи короткие, – утешила ее я. – Смотри, заря занимается, скоро рассвет.

– Где? – обрадовалась Женька.

– Что? – не поняла я.

– Заря, естественно.

Я наудачу ткнула пальцем, так как, будучи сугубо городским жителем, мало смыслила в таких вещах, но определенно помнила, что есть заря, за которой следует рассвет, и, говоря по чести, не мешало бы им поторопиться.

– Заря должна быть на востоке, раз солнце там восходит, а это не восток, а север, – проворчала подружка.

– Откуда тебе знать? – возмутилась я.

– Как откуда? Я же карту смотрела. От города мы ехали на юг, точнее, на юго‑запад, а город за нашей спиной.

– С чего ты взяла?

– С того. Там река. Слышишь, плещется. Я ничего не слышала, но порадовалась: если Женька начала вредничать, значит, все в порядке, от страха не умрет.

– Река тут с трех сторон, – не сдавалась я. – И вообще: сказано тебе, скоро рассвет, вот и жди.

– Анфиса, – охрипшим голосом вдруг позвала Женька, я настороженно замерла и услышала шаги, а затем увидела… Первой мыслью было – волк.

Огромный, страшный, он возник в паре метров от нас и замер, глядя зрачок в зрачок. – Я этого не вынесу, – заволновалась Женька и закрыла глаза, а я подумала: мне здорово повезет, если я лишусь сознания. Ничего подобного. Женька клацала зубами, зверь сидел напротив, а я таращилась на него. – Анфиса, что же это? – пискнула Женька. – Волк?

– Сиди, не шевелись, – пробормотала я.

– А глазищи‑то… Анфиса, вдруг это не собака вовсе? Здоровый‑то какой…

– Заткнись, говорю. Это собака… Собачка, – позвала я наудачу и даже посвистела немного:

– Шарик, Дружок, Полкан… – Фантазия моя на этом истощилась. Пес, или кто бы он ни был, сел копилкой и завыл, да так, что у меня буквально волосы встали дыбом.

– Нет, я больше не выдержу, – охнула Женька, и я мысленно с ней согласилась. Потратив на сольное выступление никак не меньше пяти минут, зверь, не обращая на нас никакого внимания, спокойно развернулся и вскоре растворился в темноте. – Фильм ужасов, да и только, – с заметным облегчением вздохнула Женька.

Мы поднялись с земли и сделали несколько робких шагов в неизвестном направлении. Женька обо что‑то споткнулась и едва не упала, я подхватила ее, больно ударилась коленом и тут поняла, что перед нами скамейка, сделала еще несколько шагов и, можно сказать, уперлась носом в палисадник. В трех метрах от места, где мы стояли, находился дом. Темный и, честно сказать, жутковатый, потому не очень‑то мы и радовались.

– А вдруг здесь опять этот? – прошептала Женька.

– Дом точно другой, – не спеша с заключениями, сообщила я. – Здесь крыльцо низкое и еще палисадник, там палисадника не было.

– А если они тут во всех домах? Знаешь что, Анфиса, может, мы с тобой до утра на скамейке посидим? Сама говоришь, недолго осталось.

– Не болтай глупостей, – не приходя в восторг от собственной отваги, ответила я. – Идем.

– Чего‑то у меня нога не шагает, подвернула, наверное, – сообщила Женька. – Ты иди одна, а я здесь посижу.

Я презрительно фыркнула и направилась к крыльцу. Откуда‑то сбоку выскочила собака и истошно залаяла. Не успела я насмерть перепугаться, как сообразила, что собака на привязи и до меня не дотянется, но и мне к крыльцу не пройти.