– Отстань, скелетина. Сейчас не до жратвы…

– Ночью, однако, нахваливал, – обиделась баба. – А сичас обзываешься.

Пудель не ответил, похоже, даже не услышал бабьих причитаний. Проходя мимо боевика, отвесил звонкую затрещину.

– Спать не надо было, падло, дерьмо вонючее… Лошадей! Буди Семена!

Не прошло и десяти минут, как четыре всадника мчались по зимней дороге… Скорей! Скорей!… Безжалостно нахлестывали коней, приподнимаясь в седлах, пытливо оглядывали распадки.

Догонят, обязатетельно должны догнать! Поутру в городишко идет автобус, по этой же дороге идет. Пересядет Иванчишин с розвальней – не возьмешь. С некоторых пор автобусы сопровождаются вооруженными ментами – не затевать же перестрелку.

– Не беспокойся, Артюха, достанем, – на скаку успокаивал Пуделя дядя Семен. – Он, вишь ты, – по тракту, а мы верхом пойдем, через вон ту сопку… Не трусь, паря, поспеем…

Успели!

Взлетели на вершину сопки и увидали: в распадок медленно втягиваются розвальни. На них – неподвижная фигура лежащего человека.

Не дай Бог, инфаркт генералишку хватил с перепугу, встревожился Пудель. Тогда – к черту в зубы все мечты о богатой, привольной житухе на берегу того же Неаполитанского залива.

Но и на этот раз вертлявая судьба не повернулась к Пуделю тощим задом. Наоборот, улыбнулась во весь зубастый рот. Генерал мирно похрапывал. Будто не на санях лежал, а в теплой спаленке на мягкой перинке.

– Не хорошо вы поступаете, Геннадий Петрович, – с укоризной повторил Васин. – Заставляете волноваться, переживать… Чем мы заслужили подобное отношение?… Обидно!

Иванчишин помалкивал. А что он мог ответить, чем обьяснить побег из гостеприимного дома дяди Семена?

– Ладно, – милостиво отпустил вину ученого Пудель. – На первый раз прощаем… Нагостевались досыта, пора домой, зарабатывать прощение, – намекнул он на не обходимость «замолить» грех побега.

Генерал безволько кивнул. Да, он осознает свою вину, да, согласен её отработать…

Дядя Семен увел верховых лошадок к знакомым кормущкам. Пудель и два боевика, потеснив Иванчишина, перебрались на розвальни…

Казалось бы, все тревоги – позади, не о чем волноваться, переживать. Но ощущение неведомой опасности не покидало Пуделя. Она, эта опасность, высверливала в мозгу кровоточащие дырки, напоминала о себе угрожающим хрустом лопнувшей под тяжестью снега ветки, черным силуэтом дерева, перечеркнувшего тусклое небо.

Все эти неосязаемые приметы мало беспокоили Васина – он искал действительные причины беспокойства. И они существовали!

Против обыкновения, он здорово «наследил». Началось это с таежного охотника, ускользнувшего от боевиков. Именно тот мужик навел ментов на древний скит, в котором, по слухам, сыскари отыскали маленькую, но колючую, зацепку.

Вторая причина – Стелла. Сказка об «экологе» недолго осталась сказкой, признание Пудуля – невероятная глупость. Либо ментовка побежит с повинной, либо сыскари, покопавшись в происшедших событиях, постараются выйти на след её любавника.

Дядя Семен и его поселковые родичи вполне могут оказаться следующей скрипучей ступенькой ментовского расследования. В тайге далеко слышно, брякнет какой нибудь малец либо старец о «гостях» навещающих дядю Семена – обязательно долетит эта весть до настороженных ушей лягавых.

В Москве тоже не все гладко. Если верить Сидорчуку, скурвился верный Штырь, менты закручивают хитрые ходы вокруг Ковригиной и Коврова…

Не наступила ли пора расчиститься, обрубить хвосты? И сделать это немедленно, не откладывая. Только после «расчистки» можно вместе с генералом перебираться в Подмосковье.