Наступило долгое молчание. Кларинда сжимала свои пальцы так, что они побелели.

— Позвольте прояснить одну вещь, прежде чем дальше будем запутываться с помощью неиссякаемого воображения вашей подруги, — строго сказал лорд Мельбурн. — Я не собираюсь жениться на леди Ромине Рамси. Послушайте внимательно, что я вам скажу, Кларинда. Я никогда не делал предложения леди Ромине и не собираюсь его делать.

На мгновение Кларинда почувствовала, как у нее отлегло от сердца. Ей показалось, будто выглянуло солнце и тьма, окутывавшая ее с тех пор, как она посетила Прайори, рассеялась.

Она стояла у окна, скрывая от лорда Мельбурна свое лицо, и услышала, как он сказал:

— Но буду откровенным с вами, Кларинда, и скажу, что я все-таки собираюсь жениться. И в самое ближайшее время.

Солнце скрылось. Казалось невероятным, что в середине дня комната погрузилась во тьму.

«Значит, у него есть кто-то еще», — подумала Кларинда.

Именно поэтому он не обращал на нее никакого внимания в Лондоне. Потому что все это время любил другую женщину.

Женщину, которую она никогда не видела, о существовании которой даже не подозревала.

Теперь она со всей ясностью поняла, почему он общался с ней только как опекун, почему не стремился остаться с ней наедине и не приглашал танцевать.

Он был влюблен, возможно, так же, как и она, и это был конец всему!

Она почувствовала, что готова разрыдаться от горя, что готова кинуться к нему и просить заключить ее в объятия, как той ночью, когда он увозил ее из Пещер, или просто взять ее за руку, как прошлым вечером, когда они ехали из Гетерингтон-Хаус на площадь Беркли.

Тогда она вцепилась в его пальцы, ощущая их силу и тепло. Она знала, что он здесь, рядом с ней, знала, что снова он спас ее от невыразимого унижения, и даже в состоянии крайнего ужаса верила, что он спасет ее, как спасал до этого.

Он сражался за ее честь. Она видела его лицо, охваченное гневом, когда он свалил с ног сэра Джеральда, а затем снова и снова наносил ему удары. Она верила в то, что он делал это ради нее. Но теперь она знала, что была для него лишь поруганной женщиной.

В гневе лорда Мельбурна не было ничего личного, только рыцарское отношение к даме, которым он всегда обладал и которое заставило ее усомниться в рассказах Джессики с самого первого момента их встречи с лордом.

«Если он женится, я никогда больше его не увижу», — с отчаянием подумала она.

Но, собрав остатки гордости — той гордости, которая не позволила ей кричать и пытаться бежать, когда Николас вез ее к Пещерам, — она высоко подняла голову и произнесла не совсем решительно, но вполне отчетливо:

— Позвольте… поздравить вас… ваша светлость…

Я надеюсь… вы… будете счастливы.

Как только она это произнесла, она поняла, что сказала чистую правду. Она любила его так сильно, что хотела для него счастья — даже если ей предстояло провести в одиночестве и терзаниях всю оставшуюся жизнь.

— Спасибо, — тихо ответил лорд Мельбурн.

Она подумала, что он скажет что-нибудь еще, но потому, что боялась разрыдаться или броситься к нему на шею, поспешно произнесла ослабевшим голосом:

— Если ваша светлость собирается… жениться… то что же станет со мной… если у меня не будет… опекуна?

— Я подумал об этом, когда составлял бумагу о сложении своих полномочий, — ответил лорд Мельбурн. — Как я уже говорил вам прошлым вечером, Кларинда, вам настоятельно надо выйти замуж.

— Но нет такого мужчины… за которого… я бы хотела… выйти замуж, — поспешно проговорила Кларинда.

— Ни одного?

Она покачала головой.