Но лорд Мельбурн был занят тем, что смахивал пылинку со своего рукава, и вообще он обращался более к бабушке, чем к своей подопечной.

— Нам не следует опаздывать, — сказал он. — Ведь вы знаете, что принц настаивает на том, чтобы его обеды начинались вовремя, особенно когда за ними следует большой прием.

— У нас есть еще масса времени, — справедливо заметила вдовствующая маркиза, — и мне хотелось бы услышать, что думает Кларинда о Карлтон-Хаус.

— Конечно, это ее первый визит, — сказал лорд Мельбурн. — И я забыл об этом. Надеюсь, она не ждет от него слишком многого — в противном случае она будет разочарована.

— Но ведь любые впечатления для меня так волнующи! — воскликнула Кларинда, удивляясь, почему он говорит о ней в третьем лице.

— Вы найдете приемы Принни невыносимо шумными и неизменно утомительными, — произнес лорд Мельбурн усталым голосом. — Если бы я мог избежать подобных мероприятий, то непременно сделал бы это.

— Я надеюсь, вы идете туда не только из-за меня, — робко высказалась Кларинда.

— Нет, конечно, — ответил лорд Мельбурн. — Принц настаивал на моем присутствии. Во время своих приемов он хочет видеть вокруг себя самых близких друзей.

Ответ лорда Мельбурна был столь исчерпывающим, что Кларинда надолго замолчала.

Карлтон-Хаус, однако, произвел на нее гораздо большее впечатление, чем она того ожидала. С того момента, как они вступили под коринфский портик, она почувствовала, что глазеет, будто деревенский зевака, на порфировые колонны в холле, желтые китайские драпировки, украшающие гостиную, на бюсты, статуи, грифонов и урны.

Она была так ошеломлена серебристыми стенами обеденной комнаты, поддерживаемыми колоннами из красного и желтого гранита, что поначалу не могла ни есть, ни вести разговор с джентльменами, сидящими по обе стороны от нее.

Обед длился долго — подавали многочисленные французские блюда на посуде из чистого серебра, но после его окончания гостей ожидали другие изумительные вещи.

После розовой атласной комнаты, украшенной цветочными фестонами, и примыкающей к ней передней с фризами, на которых были изображены сфинксы, окружающие Минерву, следовала огромная оранжерея с буфетной стойкой, скрипящей под тяжестью золотых украшений.

Огромные столы были расставлены в саду, где били миниатюрные фонтаны и струились каскады воды. В водоемах плескались золотые и серебряные рыбки.

Феерические лампы и китайские фонарики освещали ровно подстриженные газоны.

Кларинде было в новинку смотреть на гостей, более колоритных, чем персонажи знаменитых картин из коллекции хозяина дома. Женщины, одетые в платья из атласа, газа или муслина с высокими талиями, старающиеся показать все изгибы своих стройных фигур, украшенные диадемами и ожерельями, были не менее картинны, чем мужчины в своих белых, до колен, штанах и атласных плащах, украшенных знаками отличия из драгоценных камней.

Никогда, даже в своих самых невероятных фантазиях, Кларинда не могла вообразить, что где-нибудь на свете может быть так прекрасно, так весело и так шумно! И что было еще более восхитительным — так это то, что она ни секунды не могла постоять рядом с вдовствующей маркизой, потому что ее беспрестанно приглашали танцевать.

Было очень жарко, а тысячи горящих свечей еще больше нагревали воздух. Лорд Мельбурн выскользнул из элитного кружка приближенных, толпящихся вокруг принца, и нашел тихое место у окна, где уселся играть в карты с тремя своими товарищами. Он был очень удивлен, когда обнаружил за своей спиной маленькую фигурку и услышал тихий голос:

— Не отвезете ли вы меня… домой, милорд?

Он с удивлением взглянул вверх, затем встал со стула.