— Мы обсудили это дело, — ответил лорд Мельбурн.

Он почувствовал, что она испытала облегчение хотя бы оттого, что он сразу не отказался выполнить обращенные к нему просьбы. Затем, направляясь к камину, он произнес:

— Я понял, что на самом деле вы не приходитесь племянницей сэру Родерику.

— Нет, — ответила она, — моя мать в первый раз была замужем за капитаном Патриком Уорделлом из гренадерской гвардии. Его убили в бою еще до того, как я родилась. — Она помолчала немного и, так как лорд Мельбурн безмолвствовал, продолжила:

— Когда моя мать вышла замуж за брата сэра Родерика, он принял меня как свою дочь и поменял мою фамилию на Верной. Я считала его своим отцом, и, так как у него не было собственных детей, я думала, что он частенько забывал о том, что я — не родной его ребенок.

Ее голос смягчился, когда она говорила об этом, и лорд Мельбурн отметил про себя его нежную музыкальность.

На ней уже не было того старого зеленого костюма, в котором он увидел ее в первый раз. Теперь она была одета в простое муслиновое платье, вышедшее из моды и потерявшее вид от многочисленных стирок. Но, несмотря на свою одежду, она по-прежнему была очаровательна, и при взгляде на нее, как и в прошлый раз, у него перехватывало дыхание.

Ее волосы, которые так странно привлекали его, не требовали укладки в модную прическу. Они красиво обрамляли нежный овал ее лица, и неожиданно лорд заметил, что ресницы у Кларинды были очень черными. «Наверное, в ней течет ирландская кровь», — подумал он.

Кларинда, будто досадуя на то, что лорд Мельбурн разбудил ее самые теплые воспоминания о приемном отце, вновь заговорила с ним прежним, холодным и жестким, тоном:

— Мне надо кое-что обсудить с вами.

Она взяла со стола и протянула ему большой лист бумаги.

— Что это? — спросил лорд Мельбурн, прежде чем взять его из ее рук.

— Это гарантия, — ответила она, — не попасться в брачную ловушку, чего вы так очевидно боитесь.

— Вы подозреваете, что я боюсь оказаться в этом завидном положении? — спросил он, и неожиданные огоньки загорелись в его глазах.

— Меня не интересуют чувства вашей светлости, холодно ответила Кларинда. — Я хочу напомнить вам еще раз, что меня волнует только одно: я хочу, чтобы мой дядя, который был так добр ко мне все прожитые вместе годы, умер спокойно.

— Сэр Родерик очень переживает по поводу своего поместья, — заметил лорд Мельбурн.

— Поместье — это все, о чем он думает, о чем заботится, что любит, — почти страстно произнесла Кларинда. — Но сын обманул его надежды. Неужели вы не понимаете, как тяжело ему будет умирать с мыслью о том, что дело всей его жизни будет разрушено или брошено на произвол судьбы? А он, как я понимаю, очень любил вас, когда вы были еще мальчиком.

Она произнесла эти слова так, что было невозможно усомниться в ее чувствах. Губы лорда Мельбурна слегка дрогнули, когда он взглянул на лист бумаги, который она протягивала ему. Там было написано:

Вторник, 2 мая, 1802 года".

— Они не разобрали ничего, кроме моей подписи.

— Это по-деловому, — одобрил лорд Мельбурн. — Ну а если я соглашусь исполнить вашу просьбу, тогда, надеюсь, вы изложите причину вашей ко мне неприязни?

Кларинда чуть не подскочила на стуле, и румянец залил ей лицо.

— Я не готова обсуждать этот вопрос сейчас, милорд.

— Тогда скажу я, — продолжал лорд Мельбурн. — Раз вы так откровенно выразили свои чувства, я тоже имею право на объяснение.