— Эй, ты куда? — кричит шериф. — А ну вернись!

Китон не реагирует. Пусть попробуют остановить его или всадить в него транк-пулю. Он-то знает, что надо делать. Это единственный способ справиться с Дирком. «Твоя рука — моя рука». Китон и Дирк вроде как одна семья, пусть и на некий извращённый лад. А в семье своих не бросают. Наверно, Кэм тоже это понял, потому что Китон слышит, как он говорит:

— Не мешайте ему, пусть идёт.

В момент, когда Китон добирается до будки, на горизонте появляется полоска восходящего солнца. На мотоцикле, валяющемся на дощатом причале, кровь. Кровь и на подоконнике, через который перелез Дирк. За спиной у Китона военные бёфы с оружием наготове заняли позиции, но не двигаются с места. Китон бросает на них взгляд через плечо. А затем карабкается в окно.

Дирк съёжился в углу. Брюки на нём изодраны, нога, повреждённая во время прыжка с мотоцикла, разорвана под одному из швов.

— Мёртвый! — выкрикивает Дирк, слепо размахивая пистолетом. — Я видел! Тебя убили!

— Чуть не убили, — спокойно говорит Китон. — Отпустили. Поняли, что это ты, а не я.

— Дураки!

Китон садится рядом. Молчит. Ждёт, что будет делать Дирк. Неужели выстрелит в него? Или, может, поняв, что деваться некуда, выстрелит в себя? Но тут Китон соображает, что уж этого-то Дирк не сделает. Ему такой выход даже в голову не может прийти. Чтобы убить себя, надо как минимум быть живым. Китона накрывает волна внезапной жалости. Каково это — идти по жизни, не будучи живым? О себе Китон знает, что он живой, потому что испытывает сострадание к несчастному существу, сгорбившемуся рядом. Существу, обречённому на то, чтобы навсегда остаться лишь набором частей.

И тут Дирк хватает его за руку.

— Твоя рука — моя рука. Умрёшь со мной? Бутч и Сандэнс?

В смешанной памяти внутреннего сообщества Китона мелькает воспоминание: Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид погибли в безнадёжной перестрелке. У Китона нет желания воссоздать эту сцену в реальности.

— Нет! — говорит он. А потом добавляет: — Джордж и Ленни.

Дирк смотрит на него непонимающе. Он не знает, о ком говорит Китон. Это, пожалуй, и к лучшему.

— Отдай мне пистолет, Дирк, — требует Китон. Кажется, это первая в его сплётской жизни полная повелительная фраза.

Глаза Дирка сужаются.

— Зачем?

— Затем что я тебя прошу.

— Зачем?

Дирк крепче стискивает оружие. Направляет его на Китона. Китон пристально смотрит ему в глаза, пытаясь найти там хоть что-нибудь. Напрасный труд. В этих глазах нет ни боли, ни раскаяния, ни страха, ни даже осознания своего проигрыша. Сейчас он выстрелит. Но Дирк не стреляет. Вместо этого он суёт пистолет Китону.

— Я плохо стреляю, — произносит он. — Ты лучше. Говоришь лучше, думаешь лучше, стреляешь лучше.

— Похоже на то, — признаёт Китон.

— Иди убей их. Убей их всех. Да, точно. Пленных не брать!

Китон смотрит на пистолет у себя в руке. Рука цвета умбры не умеет обращаться с оружием, зато это умеет рука цвета сиены. Собственно, ощущение почти привычное. Интересно, думает Китон, откуда это чувство? Но потом решает, что лучше не знать.

— Пленных не брать, Дирк.

16 • Кэм

Он допустил ошибку и знает это. Ещё одна ошибка в череде других. Он обязан был пойти сам! Хотя… Пойди Кэм туда, Дирк застрелил бы его не задумываясь. Китон, пожалуй, единственный, у кого есть шанс. Но какими доводами можно затронуть душу существа, у которого нет души?

— Так что, может, всё-таки развалим халупу? — предлагает офицер — любитель пострелять из миномёта.