- Иди, волчина.

    Он уже не мог даже огрызаться, в горле так пересохло, что густеющая слизь заполнила все во рту и затрудняла дыхание. Торкланд лишь что-то прошипел себе под нос и пошел вперед мелкими болезненными шажками. Хэймлет двинулся следом. Каждый шаг давался с большим трудом, голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Дорога от ладьи до гридницы показалась викингам тяжелей, нежели путь в чертоги Хель, усеянный ядовитыми зубами Мирового змея.

    Большой деревянный дом на холме у самой пристани, окруженный посадом, и был княжьей гридницей, с той стороны пригорка виднелось крупное поселение гардариков.

    Вышедших на берег северян тут же окружила толпа зевак. Бабы указывали детишкам на Олафа, приговаривая:

    - Видишь вон того зверя, не будешь слушаться, приплывет такой вот страшный дядька на большой ладье, украшенной головой морского змия, и поймает тебя и других непослушных детей, увезет далеко на тот конец Варяжского моря и начнет мучить, а когда замучает, то вовсе съест.

    - Неправда! Неправда! - кричал несмышленыш.- У меня папка сильнее, он же победил этого злого дядьку! Папка меня защитит.

    "Ох, быть бы тебе сиротой, встреться мне твой папка в другое время,- думал Олаф,- да и если освобожусь вдруг, помоги мне Один, все одно, осирочу мальца, обязательно".

    За воротами посада толпа любопытных поотстала, их завели на крыльцо, впихнули в большую комнату, очевидно предназначенную для пиршеств.

    Во главе длинного стола на высоком стуле сидел кнез Ийлан.

    - Ну что, Олаф Торкланд, вот мы и встретились. А где твой друг зазубренный топор, или ты поменял его на бочку вина? - усмехаясь, проговорил Ийлан.

    - Я, кнез, ничего никогда не меняю, то, что мне надо, я беру,-еле выдавил из пересохшего горла, Торкланд.

    - И я, Олаф, тоже захотел вот и тебя взял. Ну, что хрюкаешь себе под нос, в горле пересохло? Или ты уже в свинью обратился? Да, в общем, тебе-то и обращаться не надо.

    Кмети, стоящие по углам, дружно захохотали,

    - А это что за поросенок? - взгляд Ийлана обратился к Хэймлету.- Его-то вы зачем приволокли? Отослали бы сразу в темницу, а завтра на рассвете отдали бы кому-нибудь в холопы.

    Из толпы кметей вышел старый иссохший воин:

    - Вели, княже, слово молвить. Это я присоветовал его пред твои светлы очи явить.

    - Ну говори, Ярогор, буду слушать тебя внимательно.

    - А я, княже, ведя этого варяга к тебе, усмотрел большую выгоду, которую можно поиметь с него. Слышал же ты, светлый Ийлан, о том, что в земле данов недавно конунг был убит, и не кем-нибудь, а собственным сыном.

    - Ну как не слыхать, слышал, об этом все поморье говорит, ты не тяни, Ярогор, знаю я, ты любитель байки травить, продолжай.

    - Так тебе, стало быть, и то ведомо, что конунг Клэвин, брат покойного, теперь разыскивает племянничка, чтобы отомстить за брата. Так вот, светлый княже, это и есть Хэймлет - принц датский.

    У Ийлана упала нижняя челюсть.

    - Ну и дела, думал я, что поймал остервенелого волка, а оказалось, что и черного ворона тоже. Ну что скажешь, Хэймлет или как там тебя, продавать тебя твоему дядюшке или нет?

    - Ложь это, кнез,- сказал выступивший вперед молодой конунг,- я во всеуслышанье пред грозным ликом светлого Одина, пред могучим молотом славного Тора, безжалостно поражающего клятвопреступников, пред благородством владыки Тюра, отдавшего свою руку за честь Асгарда, клянусь, что не убивал я отца своего и готов выйти на суд Божий против любого, кто обвинит меня в отцеубийстве, и даже против всех сразу.