— У меня есть земля. Домик Старой Эдит мне вполне подходит.

— Всеми землями саксов сейчас владеет Вильгельм. Он может пожелать, чтобы ты вышла замуж за кого-нибудь из норманнов.

— Ну что же, я выйду.

— За другого человека?

Ида с силой затянула веревку на мешке.

— Ты сама сказала, что Дрого получит другую женщину. Так почему мне не выйти за другого мужчину?

— Но Старая Эдит говорила, что твой суженый — Дрого.

— Суженый — да. Для сердца, для души. Но она не говорила, что он станет моим мужем. — Внезапно Ида опустилась на кровать и печально улыбнулась Ведетт. — Ты была права. Мне, наверное, следовало рассказать ему о земле. Он трезво мыслящий человек, который думает о своем будущем. И не только о своем. Это я привыкла думать только о себе.

Ведетт ласково положила руку на плечо Иды.

— Хорошо, что ты это поняла, но совершенно не обязательно уезжать.

— По-твоему, я должна жить с Дрого на положении шлюхи?

— Нет, — смутилась Ведетт. Опустив голову, она начала нервно теребить завязки на своем платье. — Просто я считаю, что тебе следует подождать возвращения Дрого и, пока ты все не узнаешь, ничего не предпринимать.

Несколько секунд Ида молча глядела на Ведетт, раздумывая над ее словами, затем тихо произнесла:

— Ему обязательно предложат руку какой-нибудь саксонки.

Ведетт пожала плечами:

— И ты полагаешь, что Дрого захочет жениться на другой?

— Я знаю только то, что ему это предложат. А ты сама меня убедила, что для него самое важное — это земля.

— Все равно тебе надо подождать.

— Нет!

— Но как ты вернешься в хижину Старой Эдит? Это очень далеко отсюда.

— Да. Но я проделаю этот путь гораздо быстрее, чем армия, которой нужно все время останавливаться, чтобы опустошать деревни.

— Судя по твоим словам, ты начинаешь ненавидеть норманнов, — с тревогой произнесла Ведетт.

— Нет, мама, я начинаю ненавидеть армии и войны. Они лишь рушат человеческие судьбы. — Она понизила голос. — Я совсем не в восторге от королей и всех, кому принадлежит власть. Это они затевают войны. И им совершенно безразличны судьбы и своих воинов, и своих подданных. Они способны думать только о власти и деньгах. Я часто слышала, что войны — это наказание Бога за наши грехи, но я всегда видела, что войны творятся человеческими руками.

Ведетт крепко обняла Иду, глядя на нее с сочувствием и грустью.

— Тебе пришлось очень много пережить. Ты стала смотреть на мир с горечью.

— Нет. Я стала мудрее. А теперь мне пора. Я должна уехать отсюда до того, как Дрого вернется.

— А вдруг Дрого все же откажется от предложенной ему жены? Когда он вернется сюда, то увидит, что тебя нет, и…

— Если такое случится… во что я абсолютно не верю, поскольку он никогда ничего мне не обещал… если он действительно захочет меня увидеть, то разыщет. Я никуда не прячусь. Тебе нет нужды скрывать, куда я направляюсь. Прошу тебя молчать лишь об одном…

— О земле?

— Да. Ты, возможно, была права, когда говорила, что мне следовало сказать Дрого о моих владениях… И все же мне хочется, чтобы он, если выберет меня, сделал бы это не ради земли. — Она накинула на голову капюшон и слабо улыбнулась. — Тебе это кажется странным?

— Вовсе нет, — ответила Ведетт, провожая Иду к двери. — Но как ты поедешь одна?

— Пока не знаю. Но не могу же я и в этот раз просить сопровождать меня кого-то из людей Дрого. Меня может проводить Бран.

— Он дал клятву верности Дрого. Если он поедет провожать тебя, ему придется порвать с норманнами.