Ида старалась не оборачиваться назад, но ее глаза поневоле постоянно обращались на сгорбленные фигуры пленных, которые с трудом брели за обозом по раскисшей от грязи дороге. На их бледных, изможденных лицах были видны усталость, страх и обреченность. Иду не удивило, что большую часть пленников составляли женщины. Потерянные, поникшие, в глазах застыло безысходное отчаяние и ужас, одежда разорвана… Несчастные явно стали жертвами насилия обезумевших от похоти солдат, многие из которых считали женщин частью военной добычи, коей они могут пользоваться в походе… Некоторые норманны вели за собой зажиточных пленников, очевидно, рассчитывая получить за них щедрый выкуп. «Глупцы, — подумала Ида, — ведь если вы потерпите поражение, то будете уничтожены, если же победите, страна так и так перейдет во владение Вильгельма и его окружения и саксы станут слишком бедны, чтобы собрать выкуп. Вильгельм сам будет одаривать вас землей и золотом. Нашем землей и нашим золотом…» Она в бессильном отчаянии сжала кулаки…

Скоро повозка Иды миновала еще одну деревню, от которой остались лишь почерневшие кирпичные печи. Когда обоз наконец остановился на ночлег, девушка чувствовала себя крайне подавленной и совершенно разбитой. Мэй тоже выглядела очень хмурой и обессиленной; окинув стоянку безучастным взглядом, она присоединилась к Иде, которая молча начала помогать Иво готовить ужин. Вскоре они услышали бряцание оружия и тяжелые шаги. Ожидая увидеть Дрого, Ида быстро обернулась. Перед ней, широко расставив ноги и высокомерно подняв голову, стоял мрачного вида мужчина, сверля ее взглядом угрюмых темных глаз. Ида окаменела: на лице незнакомца ясно виден был шрам, похожий на полумесяц. Ги де Во! Это зловещее имя мелькнуло в голове Иды, прежде чем Иво произнес его, вежливо приветствуя норманна.

— Которая из этих женщин шлюха Дрого? — властно спросил Ги, продолжая в упор смотреть на Иду.

Помедлив, Иво указал на нее пальцем; сама Ида молчала, от ярости не в силах произнести ни слова. Внутри у нее все клокотало, но девушка твердила себе, что она всего лишь пленница и ей придется смирить свою гордость; выкажи она сейчас хоть малейшее проявление гнева, и это приведет к непредсказуемым последствиям — как для нее, так и для Дрого и его друзей.

— Ты знаешь французский? — глухо спросил Ги, окинув ее оценивающим взглядом, как осматривают на базаре скот. Ида вонзила ногти себе в ладони, чтобы не взорваться.

— Да, — с трудом выдавила она из себя.

— Ты мне нужна, чтобы я мог поговорить с моими пленниками, — холодно произнес Ги и, бесцеремонно схватив ее за руку, потянул за собой.

Его хватка была такой крепкой, что от боли на глазах у Иды выступили слезы; свободной рукой она поспешно смахнула их — не хватало еще, чтобы этот мерзавец заметил, что она плачет! Иво двинулся было за ней следом, но Ида кивком головы дала ему понять, что вес в порядке. Ги не потерпел бы присутствия при беседе слуги, тем более слуги Дрого, и вмешательство Иво могло бы ему дорого обойтись. Так что пусть уж лучше он останется возле их повозки. К тому же ей самой хотелось поговорить с пленными. Даже если она ничем не сможет им помочь или как-то поддержать, ей хотя бы станет известно, что произошло в их деревне.

Ги подвел Иду к двум испуганным женщинам и мальчику примерно четырнадцати лет.

Лица их были покрыты синяками и ссадинами; старшая из женщин сидела на земле, обнимая двух своих малышей.

— Скажи им, что они должны мне служить, — высокомерно произнес Ги. — Готовить мне еду, чистить, стирать и чинить одежду — короче, делать все, что обычно делают слуги. И выполнять мои приказы быстро и беспрекословно, — угрожающе добавил он. — А этой женщине объясни, что она будет согревать мою постель.

Ида, опустив глаза, послушно перевела пленникам слова Ги де Во.