А потом Африка с помощью кресла раздвинул ей ноги.

«Что он делает?!» Мэри Фрэнсис с трудом подавила желание вскочить, почувствовав, как ноги, помимо ее воли, раздвигаются, и обнажаются самые интимные уголки ее тела. Господи, да что же это происходит? Увидев, что Африка расположился на табурете у нее в ногах, она с ужасом поняла, что он рассматривает ее там, где не видел еще ни один мужчина.

Колокольчики зазвенели громче, вода уже не плескалась, а гремела, как водопад… Белоснежные зубы Африки сверкнули в улыбке; в черных, как оникс, глазах блеснули искорки, успокаивая и словно говоря: «Не волнуйся, я делаю это каждый день, и женщины не придают этой процедуре никакого значения, как, впрочем, и Я».

– Расслабься, – произнес он тихо. – Неужели никто никогда не ласкал тебе стопы?.

Мэри Фрэнсис испугалась, что задохнется, когда он уверенно взял ее стопу в свою огромную шелковистую руку.

Она уже поняла, что он очень нежный мужчина, но и очень властный, а то, что он полностью владеет положением и знает древние таинства делало его необычайно обольстительным. Мэри Фрэнсис чувствовала, что воля ее начинает подтаивать по краям. Да и что толку противиться? Только выдашь свое полнейшее невежество.

– Тебе, удобно? – поинтересовался он.

Она задумалась на мгновение и затем негромко сказала:

– Да.

– Отлично, – отозвался он, массируя ей подошву большими пальцами. Сначала прикосновения были медленными и легкими, но постепенно давление нарастало. Пальцы Африки творили чудеса. Их движения напоминали Мэри Фрэнсис медленное, ритмичное движение весел, опускающихся в воду и толкающих лодку вперед.

Напряжение уходило…

Она почувствовала, что вздыхает. Вздыхает всем телом. Вздыхает даже ее воля. Расслабься… успокойся… перестань сопротивляться.

– Ты будешь испытывать то же самое везде, пообещал он, усыпляя ее чувства своим вкрадчивым голосом. – В подошве семь тысяч нервных окончаний. Воздействуя на них, я способен коснуться тебя везде: и снаружи, и изнутри. Нервные окончания повсюду и ждут только одного – чтобы их оживили.

Он усмехнулся тихо и озорно будто восхищаясь собственными пальцами.

К тому времени, как мы закончим, ты потеряешь голову от удовольствия. Совершенно расслабишься и раскрепостишься. Любые следы боли или напряжения обозначат преграды и покажут нам, где необходимо сосредоточить усилия. Но даже это будет ощущаться на подсознательном уровне… доверься мне.

Он уже почти шептал. Теперь Африка взялся за дело серьезно. Большим пальцем он обработал ей внутренний изгиб, стопы, наполнив область живота восхитительными ощущениями. Потом размял внешний изгиб, и от этого наслаждение разлилось по всему телу Мэри Фрэнсис. Подобно шелкопрядам, пальцы его щекотали и дразнили, заползая в каждую складочку и углубление.

Потрясающе! Просто потрясающе! Казалось, она вот-вот отключится. Время от времени Мэри Фрэнсис порывалась воспротивиться этому сказочно-сладостному подчинению. В монастыре запрещалось обнажать даже подмышки. Вся ее предшествующая жизнь была посвящена овладению мастерством укрощения плоти. В монастыре она подчинялась требованиям, которые были ей не по нутру, безжалостно укрощая порывы плоти, порой даже не понимая, как это ей удается. Как бы несуразно это ни звучало сейчас, она знала, что если сумеет призвать на помощь опыт духовного сопротивления, то справится с… пыткой.

– Действие адреналина, – проговорил Африка, слегка надавливая на подушечки под пальцами ног и массируя нежную кожу между пальцами.