— Если первым подашь прошение ты…

Ястреб усмехнулся и встал.

— Отец лишит меня наследства?

— Не совсем так. Речь шла о поместье Мэйфэйр и прилегающих к нему землях.

Тысячи акров в районе Блэк-Хиллз, подаренные Дэвиду либо приобретенные им за деньги, но так и оставшиеся во владении индейцев сиу. Дэвид даже не пытался как-то использовать их, он оставил все как есть, потому что земли эти принадлежали семье его жены, семье его сына. Земли, которые он должен был охранять.

Ястреб рос среди индейцев, набрался их мудрости. Его учили, что благородный человек должен делиться всем, что у него есть, с другими, а потому накапливать богатства — грех. Но сейчас Ястребу эти земли были жизненно необходимы. Особенно когда война грозила разразиться в любой момент.

Он снова сел, качая головой. Отец очень хорошо знал его, знал все его слабые и сильные стороны и умел повлиять на него. Он отлично помнил, что владения в Шотландии сына нисколько не интересуют, равно как и земли на восточном побережье Америки. Если б можно было ради того, чтобы избавиться от нежеланной жены, отдать их, Ястреб сделал бы это не задумываясь. Но когда речь заходила о землях индейцев сиу… Острая боль сжала сердце.

— Я так любил его, — тихо проговорил он.

— Дэвид… он тоже любил тебя. Уверен, все, что он сделал, ради твоего же блага. Не исключено, конечно, что он был очарован той молодой особой, которую встретил, раз решил включить ее в свое завещание.

— Да уж, должно быть, слишком был очарован.

— Так, значит, ты уже встретился со своей… хм… женой?

— Да, я столкнулся с ее дилижансом. По правде сказать, произошло это чисто случайно. Я ехал как раз к Рили, выяснить, как там и что.

— Ну и какая она? Ничего?

— В каком смысле?

Генри заерзал в кресле, явно нервничая.

— Я имел в виду… ну… черт тебя дери, Ястреб. Она хорошенькая? Или она, о Боже… с ней ничего, надеюсь, такого?

Ястреб усмехнулся:

— Она само очарование. Но скажи мне: ты уверен, что брак действителен? Все же церемония совершалась по доверенности.

— Половина браков в половине шахтерских поселений совершается по доверенности, — устало проговорил Генри. — Как, по-твоему, все здешние парни обзавелись женами? Какая честная молодая женщина потащится в такую даль, не будучи чьей-то законной супругой?

— Какая честная молодая женщина… — начал было Ястреб, но не договорил.

— В любом случае знай: я всегда сделаю для тебя все, что нужно, — сказал Генри. — Помни, отец твой был в совершенно здравом уме, когда решил все это устроить. Что я мог поделать? Я был связан по рукам и ногам.

Ястреб опустил голову. Так и вертелось на языке: «А что, если она соблазнила, окрутила старика, а потом взяла и убила?» Ничего вслух он, конечно же, говорить не стал. Еще надо доказать, что она как-то причастна к смерти отца. Он не мог даже объяснить Генри, что Скайлар Конор вообще ничего не знала и была убеждена, что вышла замуж за отца Ястреба, а теперь соответственно является его вдовой. Вдовой, жаждущей как можно скорее вступить во владение всеми его богатствами.

— Какое бы решение ты ни принял… — начал Генри.

— Мои земли она не получит. Можешь не сомневаться! — воскликнул Ястреб, вставая с кресла. Ярость его была настолько сильна, что, выходя из кабинета Генри, он едва не сорвал дверь с петель.

Ястреб направился прямиком к привязанной у входа лошади, но не успел вскочить в седло, как чей-то голос окликнул его по имени. Это был Черное Перо, старый друг Ястреба из племени хункпапа, который торговал шкурами, несмотря ни на какие запреты белых.