Герцог был абсолютно и твердо убежден в собственной правоте. Он слишком уж уверен в себе. И его самонадеянность и высокомерие ничуть не извиняли то, что он был умопомрачительно красив. Почему он так настойчиво пытается ухаживать за Кэсс, когда ясно, что он совершенно ее не интересует? Конечно, Кэсс очень красива, мила, умна и обворожительна. Прекрасно. Ничего удивительного, что он решил поухаживать за ней. Она скромна и деликатна – наилучший вариант невесты. Все могло бы и в самом деле сложиться превосходно, если бы Кэсс заинтересовалась герцогом. Но Кэсс с самого детства была безнадежно влюблена в Джулиана.

Никто не знал этого лучше, чем Люси. Она провела бессчетное количество часов, выслушивая, какой Джулиан красивый, сильный и благородный. Кэсс боготворила человека, которого, возможно, никогда не получит. Это, без сомнения, было печально, но так уж сложилось. И хотя Люси не часто заговаривала об этом, чтобы не ранить чувства бедного Гарретта, каждому, кто слышал, как Кэсс говорит о Джулиане, было ясно, что она до сих пор питает слабую надежду на то, что судьба каким-то образом вмешается и позволит им быть вместе. И Люси твердо вознамерилась всемерно посодействовать тому, чтобы это случилось. Только теперь, похоже, ей предстоит схватка с герцогом Упрямство. Просто Кэсс должна громко и отчетливо сказать ему, что нет никакой надежды на то, что она передумает, как бы долго он ни дожидался. Вот и все.

Разве только…

Люси судорожно сглотнула. Что, если Кэсс действительно передумает? Этот Кларингтон красив, он герой и к тому же герцог, разве не так? И даже если мысль о Кэсс, влюбленной в этого высокомерного, самонадеянного хвастуна… Нет. Нет. Это бесполезно. Что толку обзывать его оскорбительными словами? В особенности когда его здесь нет и он все равно ничего не слышит?

Люси снова вернулась к кровати и села, подобрав под себя ноги. Они с Кэсс действительно не разговаривали об этом с того, первого, вечера. Может быть, Кэсс уже передумала? Она не выступила вперед и не сказала ему, чтобы он немедленно оставил ее в покое, разве нет? А сегодня она даже сказала Люси, что обойдется в саду без ее помощи. Неужели и вправду возможно, чтобы у Кэсс изменилось мнение относительно ее чувств к герцогу Кларингтону?

Люси сморщила нос. Почему эта мысль так встревожила ее? Люси покачала головой. Был только один способ выяснить правду. Просто спросить Кэсс. Безотлагательно узнать, в самом ли деле ее радует внимание Кларингтона. И если Кэсс скажет «да»… О, не может же она и вправду сказать «да»? Или может? Во всяком случае, если она скажет «да», тогда Люси отойдет в сторону. Полностью отойдет в сторону. И предоставит им свободно любезничать. Нет ничего проще. Она сбросила пеньюар и снова улеглась под одеяло. Теперь она точно быстро уснет, раз у нее появился такой разумный план действий.

Но часом позже она все еще вертелась в постели, то и дело взбивая подушки. Если этот план настолько простой, почему она не может уснуть?

Дерек швырнул перо на учетную книгу. Он никак не мог понять, почему не спит посреди ночи и в восьмой раз пересчитывает одну и ту же колонку цифр. Он был не в состоянии уснуть, и час назад мысль спуститься к себе в кабинет показалась ему удачной. Теперь же, однако, он осознал, что вообще не способен ничего делать. Его одолевали мысли о разочаровании, постигшем его сегодня вечером на балу. В особенности, с леди Саморазрушительницей, Люси Апплтон.

Что не так было с этой леди? Она отказывалась хоть на минуту оставить его в покое. Она появлялась, словно тень, всякий раз, когда ему предоставлялась малейшая возможность побыть с леди Кассандрой наедине. Оказывается, леди Люси поступала так из какого-то превратно истолкованного чувства дружбы.