— Жить-то надо. Вот только живут все по-разному — дразню казаков.

— А это не твоё дело. Ты у себя дома командовать будешь. А тут наша земля — сотник, показывая что тут он хозяин.

Боевые действия начинать никто не хочет. Они не уверенны и боятся больших потерь. Плюс сначала хотят добиться освобождение заложников. А я не хочу убивать казаков Щербы, у меня вдруг возникли на счёт его сотни другие планы. Пытаюсь выяснить, для чего приехал Когальников. То, что он тут замешен каким-то боком понятно, но вот каким? Так же я пытаюсь придумать, как спровоцировать конфликт с ним и не поссорится с бандой Щербы.

— План…мистер Фикс…план. Соображай быстрее — дальше мы ещё переругиваемся некоторое время, а потом я произношу.

— Сотник. А ты знал, что они русских девушек в Турцию продают — кричу ему.

— Врёшь — опешил сотник. Может и знал, но при своей банде не сознается ни в жизнь.

— Кому Семён, ты веришь. Иногороднему? — хорунжий.

— А если я приведу друга Когальникова, и он это подтвердит? Мало того, пытаются продать дочку царского егермейстера. Сотник, ты понимаешь, чем это кончится? — я кричу специально громко, чтобы услышали все присутствующие.

В рядах казаков началось шевеление, послужившее тому, что четверо остались как бы с правого бока отдельно. Ага, зацепило, обрадовался я. А вот дальше надо пройти по краю и…выжить. Просил приключение, нате распишитесь…по полной программе. Всё в кучу…друзья, которые не друзья. Разные враги и шпионы, заговорщики, прекрасные дамы…правда на наркоте, но ничего, сойдет и так. Что у нас не хватает. А знаю…благородных пиратов…и пиастров…кучу…большую кучу денег.

— Но веди своего видока, послушаем — опять злится сотник. Конь, чувствуя состояние хозяина «заплясал» под ним.

Это слишком серьёзное обвинение и большой позор для казаков в данное время. Лет двести назад это было бы нормально, но не сейчас. Как говорят, меняется время, меняются нравы. И опять это не значит, что такого явления сейчас совсем не было, было. Даже в оно есть в двадцать первом веке. Но нажива была слишком большая, правда и наказание за неё сейчас не меньше. А тут ещё и дочка питерского аристократа, приближённого царя, оказывается замешана…

Освобождаю Мордвинова из ковра, связываю ему руки сзади и закрепляю там палку. Это позволит быстро дёргать в правильном для меня направлении пленника. Заталкиваю ему в ром кляп, но так чтобы сразу это понять было невозможно, а с его «бульдожьими» щеками и не видно. С Куликом, Ремезом и Петром согласовываем наши действия. Петру это совсем не нравится.

— Пётр, мне тут тоже много чего не нравится. Но, продажа наших женщин в Турцию мне нравится ещё меньше, тем более приближённых царя. Так что заткнись и делай, что я говорю. Домой приедешь и там опротестуешь. Если тебе не нравится с нами, я тебя больше брать не буду — подвожу итог спору.

Чего-то я слишком много демократии развёл в отряде, а это не есть гуд. Понятно, что мои действия и решения для местных кажутся слишком уж радикальными. Но я всё равно буду делать, как считаю нужным. Надо быстрее закругляться, пока у казаков терпение не кончилось.