|
Бартольда с Луканновым не трогаем, меня они не интересуют. Да и за вами топают только для того лишь, чтоб курловские стервятники не подрезали ненароком, решив, что вы мой человек, а с ними играете... - Объясните, какие филеры ваши, а какие курловские? - Наши - старики... - Я таких не замечал. Герасимов пожал плечами: - Мастера, оттого и не замечали. - Значит, трое мордастых, которые не отстают ни на шаг, курловские? - Не убежден. Скорее всего это филеры Карпова. Вас отдали Карпову, но он будет ставить с вами курловский спектакль... Петров снова хихикнул: - Интересно, а Семигановский тоже меня вам отдал? Или вы меня приказной силой забрали? - Что, начался русский комплекс? - рассердился Герасимов. - Слезы жалости о погубленной жизни, исступленное желание напиться, чтобы все забыть, а наутро в церкву, молить о спасении? А кто написал письмо Семигановскому с предложением о сотрудничестве? Вас никто ни к чему не неволил! А уж сейчас и подавно... Петров сник, руки его бессильно повисли вдоль тела. - Не сердитесь на меня, Александр Васильевич... - Слушайте, вздохнул Герасимов с нескрываемой жалостью, уезжайте вы отсюда, а? Я дам вам денег, куплю билет на пароход в Америку, выступите там с лекциями, расскажете, как потеряли ногу во имя революции, откроете курсы или там лавочку какую, не знаю, но хоть жить будете по-человечески... - В лавочке? - Петров посмотрел на Герасимова с неожиданной надменностью. - Что прикажете продавать? Бублики? Или фиксатор для усов? Уж не путаете ли вы меня с кем-то, Александр Васильевич? - Смотрите. - Герасимов допил свою водку. - Я внес вам предложение как друг. Принять его никогда не поздно. А за лавочку простите, я не хотел вас обидеть... - Когда я с вами, - заметил Петров, по-прежнему не закусывая, - все ясно, четко и логично. Но стоит мне остаться одному или, того хуже, попасть к тем, как голова начинает взрываться, рвань в глазах, отчаяние... Как мне поступать, Александр Васильевич? Давайте ставьте спектакль... Герасимов покачал головой: - Это уже не спектакль... Если бы не курловские мерзавцы, если б Долгов вовремя прибыл к вам в Париж вот тогда бы мы получили спектакль... А сейчас надо строить комбинацию. Это пострашнее, Александр Васильевич. Если она пройдет так, как мы задумаем, вы станете прижизненной легендой русского демократического движения, если погибнем, тоже войдем в историю... - Бартольду ничего говорить нельзя, - думая о чем-то своем, медленно произнес Петров. - И Василю тоже. Они без Савинкова, без его утверждения, ничего делать не станут, а тем более менять план. Сказано: привести приговор против Герасимова - и все. Точка. Если излагать им вашу задумку, ждать ответа из Парижа, я сорвусь, не выдержу. |
