Сэнфорд повернул голову и взглянул на меня, его серые глаза смотрели проницательно из-под нависших век.

— Я весьма наслышан о вас, Холман, — ворчливо проговорил он. — И поэтому поверю вам на слово. Но каким боком, по-вашему, это должно касаться меня?

Мельком оглянувшись, я заметил, что блондиночка тоже неслышно выскользнула на балкон, и теперь стояла поодаль, прислушиваясь к разговору.

— Сперва вы согласились финансировать фильм, режиссером и продюсером которого должен был стать Тони Феррелл, — сказал я. — Потом, когда на это дело уже было истрачено сто тысяч долларов, вы отсмотрели готовый материал и, решив, что затея себя не оправдала, отказали дать денег на продолжение съемок. Так, по крайней мере, мне рассказали об этом.

— Так оно и было, — согласился он.

— После смерти Айрис Меривейл, на ум Лессинджеру пришла шальная мысль, что было бы неплохо закончить фильм и затем сделать на его прокате хорошие деньги. Тем более, что некий Блэр последнее время оказывал на него сильное давление, требуя, чтобы тот подыскал ему дело, куда можно было бы выгодно вложить деньги. Феррелл же к тому времени уже успел занять десять тысяч долларов у некоего Алека Джемисона, предоставив в залог негатив незаконченного фильма. Но оставил за собой право закончить картину в качестве продюсера и режиссера, если до этого вообще когда-либо дойдет дело. Лессинджер говорит, что на пути этого проекта уже возникли две трудности. Джемисон отказывается отдать негатив, требуя отчисления большого процента с прибыли от реализации фильма. А Феррелл внезапно заартачился, объявив, что вся эта идея противоречит его высоконравственным художественным принципам.

— И зачем вы рассказываете мне весь этот бред? — Он снова демонстративно зевнул.

— Потому что в любом случае подобная сделка не может быть совершена без вашего непосредственного участия в ней, — сказал я. — Ведь те сто тысяч долларов вы отдали Ферреллу отнюдь не в качестве безвоздмездного пожертвования.

— Именно, — согласился он. — После полнейшего фиаско с недоснятым фильмом, Феррелл имел наглость заявиться ко мне с просьбой одолжить ему денег. Я же лишь рассмеялся ему в лицо и выставил вон. Тогда он отправился к Джемисону, но у него не было никакого права оставлять негатив в залог, потому что юридически владельцем негатива являюсь я.

— И вы не хотите, чтобы фильм был закончен?

— Решительно не хочу, — подтвердил он. — Мне не хотелось бы показаться сентиментальным, но Айрис Меривейл была единственной и величайшей любовью всей моей жизни. Я не стану утомлять вас печальными подробностями последних лет её жизни, скажу только, что к тому времени, как Феррелл пришел ко мне с идеей сделать новый фильм, в котором она играла бы главную роль, от неё оставалась лишь жалкая оболочка опустившейся женщины. И тем не менее, я подумал, что попробовать стоит. Если что-то и могло уберечь её от себя самой, то это работа в привычном для неё окружении. Но, видимо, было слишком поздно, и ничто уже не могло спасти бедняжку Айрис!

— Значит, даже если бы Лессинджеру и удалось уговорить Джемисона и Феррелла закончить фильм, то без вашего на то согласия у них все равно ничего не вышло бы.

— Вы абсолютно правы, Холман, — сказал он. — Мне это совершенно не интересно. Позволю себе заметить, что мне также глубоко безразлично, зачем кому-то понадобилось убивать Лессинджера. Но в любом случае, я очень надеюсь, что следующая попытка таинственного злоумышленника будет гораздо удачней предыдущей.