— Но ты же присоединишься, — губы Тёмы расплылись в предвкушающей улыбке. — Слышал, пощечина вчера получилась, что надо.

Таня прыснула, но спохватилась и сделала большие глаза брату. Мол, не время для веселья, когда папа подруги в больнице.

Мика едва слышала разговор друзей. Думала о Николасе. Вчерашний вечер прошёл, как в тумане. Перепугавшись за жизнь отца, девочка безропотно села в железную карету лекарей. В других обстоятельствах сопротивлялась бы не хуже дикой кошки. В больнице Николаса куда-то укатили на носилках с колесами, дочь оставили в унылом коридоре с жесткими стульями. Рядом плакала незнакомая женщина. У неё забрали мужа, и она переживала. До приезда бабушки пришлось коротать время в её компании и бояться худшего. Вид-то у Николаса был жуткий: глаза закатились, а губы посинели, как у утопленника!

Не стало легче и с приездом бабушки Анфисы. Старушка разволновалась, глотала пилюли, чтобы не упасть в обморок.

— Вот помру от нервов, — всхлипнула она горько. — На кого вы с Колей останетесь?

К счастью, вскоре вышел лекарь с чёрной бородой и добрыми глазами. Он пообещал, что папа непременно поправится, главное, запастись терпением. Припадки — вещь неприятная, но поправимая. Бабушка Анфиса перестала вздыхать и жаловаться. Но Мика не успокоилась. Лекарь — не колдун и ничего не знает о заклятьях, а, значит, не в силах вылечить папу по-настоящему.

Домой добирались в большой железной карете, именуемой трамваем. Она громыхала и дребезжала, на повороте обильно сыпанула искрами, однако Мика стойко выдержала испытание. Сидела рядом с бабушкой, сжимала зубы и рассеянно слушала истории о лекарях, коих у старушки за всю жизнь накопилось множество.

Сегодня после работы Мике снова предстояла поездка в больницу на жутком транспорте. Девочка смирилась, посчитав её необходимым злом. Время, как никогда, тянулось медленно. Большая стрелка на часах над главным входом в торговом центре нарочно цеплялась за цифры. Тёма и Таня обращались с подругой, как с хрустальной вазой. Тамара Ильинична глядела сочувственно, и Мика сильнее нервничала: каждый жест, каждый взгляд окружающих напоминал о беде.

Но всё изменилось вмиг.

За час до конца смены день перестал быть нудным, а отцовский припадок временно отошёл на второй план. Мика и Таня стояли напротив детского отдела, Тёма раздавал листовки возле движущейся лестницы, Семён куда-то запропастился.

— В туалете, наверное, прячется, — мстительно припечатала Таня и вдруг громко охнула, показывая пальцем в сторону. — Смотри! Это же Полина!

Мика не поверила глазам. Протёрла их на всякий случай.

Подруга не ошиблась. По коридору шагала похищенная колдуньей сотрудница в стандартной униформе: синем платье без рукавов поверх белой блузки. Прическа отличалась от привычной. Светлые волосы девушка прежде собирала в строгий узел или хвост, теперь они свободно неслись следом.

Полина шла к детскому отделу, не замечая изумленных взглядов коллег. Она не считала собственное возвращение на работу делом необычным.

— Девочки, — обратилась Полина к Мике с Таней. — Вы мой телефон не видели? Серебристую раскладушку? Уверена, что в карман положила, но его нет. И кому понадобился, интересно? Он же у меня старый.

Мика молчала, будто вмиг лишилась языка. С губ Тани сорвался нервный хрип.

— Девочки? — Полина подозрительно прищурилась. — Вы в порядке?

Рядом раздался громкий возглас, а следом и грохот. Тамара Ильинична уронила манекен, который вынесла из магазина женской одежды. Того самого, стекло которого на прошлой неделе разбил Семён.

— П-п-п-олина? — пролепетала начальница, оглядывая вернувшуюся девушку с ног до головы. — Ты от-т-ткуда?

— Как откуда? — удивилась та.