— Около двух лет назад.

— Вы были влюблены в него тогда?

— Нет, я… ну, была влюблена в другого человека. Только и это тоже оказалось ошибкой. Знаете, он был из тех людей…

— Они просто не могут иначе, — утешающе произнес Уимзи. — И когда же произошла смена кавалеров?

— Тот человек уехал. А потом доктор Пенберти… ох! Я даже не знаю! Он раз-другой проводил меня домой, потом пригласил поужинать в Сохо…

— Вы тогда говорили кому-нибудь о нелепом завещании леди Дормер?

— Нет, конечно. Да и как я могла? Я узнала о нем только после тетиной смерти.

Удивление девушки выглядело неподдельным.

— А что вы предполагали? Вы надеялись, что она оставит деньги вам?

— Я знала, что какие-то оставит. Тетушка говорила, что хочет, чтобы я была обеспечена.

— Ну конечно, еще ведь были внуки.

— Да, я думала, что большую часть состояния она оставит им. Надо ей было так и сделать, бедняжке. Тогда не поднялась бы эта отвратительная шумиха.

— Люди, составляя завещания, зачастую бывают непредусмотрительны. Так что вы тогда были эдакой темной лошадкой? М-да. И бесценный Пенберти сделал вам предложение?

— Мне казалось, что да. Но он утверждает, что нет. Мы говорили о создании его новой клиники; предполагалось, что я стану помогать ему.

— И поэтому вы променяли живопись на книги по медицине и курсы первой помощи. Ваша тетя знала о помолвке?

— Он не хотел ей говорить. Мы собирались хранить это в тайне до тех пор, пока его дела не наладятся. Он боялся. что его примут за охотника за приданым.

— Посмею заметить, именно им он и являлся.

— Он делал вид, что любит меня, — жалобно проговорила Анна.

— Само собой, детка, ваш случай не уникален. Вы не говорили ни с кем из друзей?

— Нет. — Уимзи подумал, что эпизод с Ледбери оставил, должно быть, неизгладимый шрам. Кроме того, разве женщины рассказывают такое подругам? Его светлость весьма в этом сомневался.

— Я так понимаю, вы все еще были помолвлены, когда умерла леди Дормер?

— Насколько нас вообще можно было считать помолвленными. Разумеется, он рассказал мне, что с телом что-то не так. Он объяснил, что вы и Фентиманы пытаетесь обманом лишить меня денег. Сама-то я не возражала бы; с этакими деньгами я бы просто не знала, что делать. Но вы понимаете, речь шла о клинике…

— Да, на полмиллиона можно основать вполне приличную больницу. Так вот почему вы выставили меня из дома!

Его светлость усмехнулся — и ненадолго призадумался.

— Послушайте! — сказал он наконец. — Конечно, я вас сейчас шокирую, но рано или поздно этого все равно не миновать. Вам никогда не приходило в голову, что генерала Фентимана убил Пенберти?

— Я… думала об этом, — медленно произнесла девушка. — Я просто не представляла, кто еще мог бы… Но вы же знаете, что подозревают меня?

— Ну конечно, cui bono и тому подобное; как же вами пренебречь? Все мало-мальски подходящие кандидатуры оказываются на подозрении, сами знаете.

— Я никого не виню. Но я не делала этого, понимаете?

— Конечно не делали. Это сделал Пенберти. Я это так себе представляю. Пенберти хочет денег, он устал от бедности, и он знает, что вы унаследуете какую-то часть состояния леди Дормер. Возможно, он прослышал где-то про семейную ссору с генералом и решил, что вам достанется весь куш.