– Прошу прощения, – извинилась она, – но у нас сейчас идет международная конференция, и ее участники заняли все номера. Если хотите, я поищу для вас место в другом отеле.

Бренда лишь устало кивнула. Через полчаса администратор сообщила, что нашла свободный номер в отеле на другом конце города. Он оказался гораздо менее комфортабельным – в номере не было даже телефона.

Еле живая от усталости и резкой смены часовых поясов, девушка мерила шагами небольшую спальню, мысленно составляя письмо Гриффину. Однако вскоре она поняла, что все это можно высказать только при личной встрече.

Винить его за то, что он вспылил, было бы глупо, но он не позволил ей вставить хоть слово в свой гневный монолог! А ведь она ни на секунду не поверила в гнусные измышления Майка Роверса и собиралась объяснить Гриффину, что он ошибся… Но не сделала этого.

Почему? – спрашивала себя девушка. Потому что не могу преодолеть неприязненное отношение к его работе?

А может быть, это не неприязнь, а ревность? – вдруг осенило ее. Она замерла на полушаге, невидящим взглядом уставившись в стену.

Бабушка, приютив ее после смерти родителей, сразу объяснила, что должна продолжать заниматься делами фирмы. Юной Бренде не под силу было понять, как трудно пожилой женщине удержаться на плаву в суровом мире бизнеса, и она решила, что та ее просто не любит.

То, что бабушка на самом деле была добра, отзывчива и искренне хотела вырастить внучку, обеспечив ей безбедное существование, только много лет спустя дошло до Бренды, но тогда, ребенком, она видела в фирме, которой та руководила, опасного соперника. С годами эта детская ревность стала лишь смутным воспоминанием, но видимо, все же оставила в душе девушки глубокий след, подобно тому, как потеря родителей приучила ее ждать предательства от близких.

Теперь, думая о Гриффине, она начинала осознавать, что именно стояло между ними.

Он был искренне увлечен своим делом и верил, что приносит пользу людям, а я подсознательно видела в его деятельности угрозу нашей любви, опасную соперницу, размышляла девушка. Возможно, эта ревность и заставляла меня так упорно отвергать все, что составляет смысл его жизни?

Бренда поняла, что вела себя как ребенок, заставив Гриффина выбирать между нею и работой и сделав вывод, что раз он выбрал работу, то, значит, не любит ее.

Не слишком приятно было вдруг обнаружить в себе подобные черты.

Взрослая, разумная женщина не поступила бы так, ругала себя девушка. Но что, если в душе этой женщины до сих пор живет одинокая, напуганная девочка?

Ох, если б только здесь был Гриффин! – тяжко вздохнула Бренда. Теперь она знала, почему так боялась навсегда связать с этим мужчиной жизнь, но его не было рядом, чтобы поделиться этим открытием!

Вот бы сейчас каким-нибудь чудесным образом перенестись в Шотландию, в объятия Гриффина…

Прежде чем отправиться спать, Бренда спустилась вниз и от администратора снова попыталась дозвониться до возлюбленного, но безрезультатно.

Впрочем, поскольку деловые встречи были назначены заблаговременно, она все-таки отправилась на переговоры по поводу дизайна центра международной торговли. Общаясь с заказчиками, Бренда изо всех сил старалась не думать о Гриффине. Это было нелегко, а влажная жара муссона еще больше истощала силы.

К концу дня она вернулась в отель, мечтая нырнуть под холодный душ, но прежде всего бросилась к телефону. Аппарат молчал, и девушка едва не разрыдалась от досады.

Сегодня Бренда с удивлением обнаружила, что если прежде работа доставляла ей острое, ни с чем не сравнимое наслаждение, то теперь она почти не испытывает к ней интереса.

Ох, Гриффин, где же ты? – терзалась Бренда. Чем занят? Думаешь ли обо мне?.. Тоскуешь ли без меня?

Она снова и снова вспоминала, как он вспылил, когда услышал слова Майка Роверса.