Мне не страшно, ведь жизнь обещала антракты

Антракты уюта и чистоты.

Она клялась, что я буду играть в театре,

И мне будут дарить цветы.

Кто-то лбом пробивает стену,

Другой подбирает ключи,

Кто-то, со рта извергая пену,

О глупости сильных кричит,

А кто-то свой проверяет характер,

Ныряя в кучу дерьма с высоты.

А я? Я буду играть в театре,

Мне будут дарить цветы!!!

И ничего другого”.

Рита продолжала вести дневник, уделяя ему теперь куда больше времени. Ей нужно было хоть на миг уходить от сумасшествия, творящегося вокруг. Рита с Лешей жили вместе уже месяц. Рита перезнакомилась с огромным количеством жутко интересных, но не родных, совсем не родных ей людей. Шутка по поводу отсутствия человеческих ксероксов была всеми признана и понята. У Риты началась настоящая, нормальная семейная жизнь. Без отчаянья, без безнадежности. И девушка изо всех сил старалась принимать жизнь такой.

“Мы решили ехать в Крым!!! Это так здорово, я ведь никогда в сознательном возрасте не была на море. Большего бардака, чем эта наша поездка, я еще не видела. Впрочем, мне очень хотелось отметить свой день рождения уже на море, и ради этого я была готова на всё.

— Эх, вот бы поехать на машине. Ты ведь умеешь водить? — эту фразу я произнесла совершенно случайно, ничего, собственно, не подразумевая. Но мой милый Леша, естественно, впитал все как губка. Через три дня мне было заявлено, что прошенное — найдено. Гордый тон этой фразы сразу же пробудил во мне уже выработавшийся инстинкт беспокойства. Мой Лешка до крайности специфичен в смысле поисков чего-либо. Когда я посылаю его за свининой, он регулярно приносит куриную печенку, с гордым видом сообщая, что нашел мясо еще лучше, чем заказанное. Когда я прошу найти покупателя на мой компьютер, мне находят человека, который занимается продажей компьютерной техники, и, естественно, ничего покупать у меня не хочет, а лишь с мрачным видом осматривает комп и заявляет, что продать его невозможно. Приходится продавать самой, и в магазин бежать самой, и… В общем, заслышав о чем-то наёденном, я осторожно-осторожно спрашиваю:

— Постой, что я просила на этот раз?

— Как? Машину! Ты что не помнишь, — Леша обиженно надувает губы.

Я вздыхаю с облегчением. Если б сейчас выяснилось, что вместо машины нормальной, он нашел, ну скажем трактор, я бы ничуть не удивилась, но и не расстроилась — ведь в машинах-то я совершенно не разбираюсь.

— Какую машину?

— Ты не поверишь. Москвич, 412. Он на ходу!!! Сейчас очень редко можно найти Москвич в таком хорошем состоянии, как этот. Обычно они вообще не ездят.

— А этот ездит?

— Ну, почти… Там только крышку из-под коллектора надо чуть-чуть подлатать, а так вообще, он молодец, держится, несмотря на свои двадцать три года.

— Ты что, хочешь его покупать?

— Ну да.

— А за сколько?

— Он стоит восемьсот.

— Это дорого?

— Да нет, это очень здорово. И потом у него очень классная обшивка, еще старого образца, когда все делалось на совесть…

— Ну, я в принципе не возражаю…

Я была поражена до глубины души: во-первых, Лешка таки да решился поехать в Крым, а во-вторых, у него откуда-то появились деньги на машину. Это меня радовало. Естественно, радость моя длилась недолго. Когда мы поехали смотреть машину, мой милый муж поинтересовался у меня на ухо. “Ну а деньги ты взяла?” Настроение резко ухудшилось.

— Подожди, кто из нас покупает машину?

— Ну, формально я, на тебя ведь ее нельзя оформить, у тебя прав нет, придётся всё время вместе ехать, или заморачиваться на доверенность… А в принципе, это будет твоя машина.