Изменить размер шрифта - +
Единственные дамы благородного происхождения в самом замке, да и в его ближайших окрестностях, они подружились так же, как и их мужья. Если не считать огорчений, вызванных бездетным браком Конэла и Сибиллы, жизнь в ленном владении баронов Райборн можно было считать приятной. Но вдруг все круто изменилось — не прошло еще и трех месяцев с того дня.

Один из конвоиров Анны толчком отворил дверь комнаты, в которой проживали они с мужем с тех пор, как Джаспер был низведен до положения рядового стражника — положения столь низкого, что это следовало бы считать прямым оскорблением для уважаемого рыцаря. Они остались здесь только ради леди Сибиллы. По крайней мере, у них была своя комната, хоть и очень маленькая, и им не пришлось переселяться в большую общую палату — этажом ниже парадной залы, где размещались все остальные стражники.

Окованная железом дверь захлопнулась за Анной, и при свете единственной сальной свечи, горящей на грубой металлической подставке, Анна присела на колючий, набитый соломой матрас их убогой постели. В комнате не было ни окна, ни камина; холод и тьма не улучшали настроения. Снова и снова ее мысли обращались к тому ужасному событию, которое так резко и безжалостно изменило судьбы обитателей Райборна.

В тот день Джаспер сопровождал лорда Конэла на охоту в прибрежных лесах. Их старший сын, Герберт, впервые в жизни подстрелил оленя, и это событие следовало отпраздновать вечером. Однако Джаспер вернулся в замок сам не свой: сокрушенно качая головой, он без конца повторял свой рассказ. В лесу они с Конэлом хохотали от радости, восхваляя доблесть отрока; ничто не настораживало их, ничто не предвещало беды. Джаспер сам не мог поверить в случившееся и только тупо твердил одно и то же: не было ни единого признака надвигающегося несчастья, ни малейшего намека на то, что теплый солнечный день таит в себе леденящий ужас смерти. И тем не менее это произошло: какая-то шальная стрела со смертоносной точностью угодила в сердце Конэла.

На роковой стреле не было никаких отметин, которые позволили бы установить, из чьего лука она была выпущена, и ни сэр Джаспер, ни кто-либо другой из охотников не верил, что произошел несчастный случай. Однако никаких доказательств измены обнаружить не удалось, по крайней мере, таких, которые можно было бы предъявить королю, недавно коронованному и отнюдь не благоволившему к лорду Конэлу — барону, постоянно выступавшему против принца Джона при жизни его отца, короля Генриха, и во время царствования его брата Ричарда, когда принц Джон был регентом. У жизнерадостного Конэла, пользовавшегося искренними симпатиями среди равных ему лордов и любовью всех, проживавших в его владениях — будь то раб или вассал, — было на редкость мало врагов. По сути, его безопасности не угрожало ничто… если не считать мстительности короля.

Спустя непристойно короткое время после гибели барона явился Гилфрей с королевским рескриптом, отдающим ему во власть как вдову, так и земли ее покойного супруга. Это только утвердило всех обитателей Райборна во мнении, что не несчастная случайность оборвала жизнь их лорда, а подлое, расчетливое нападение.

Эти удручающие воспоминания многократно усиливали опасения Анны насчет несчастной женщины наверху. Будучи не в силах помочь ей, Анна пыталась найти утешение в надежде, что Сибилла, воспитанная в монастыре, приучена смиренно выносить любую ниспосланную ей боль и что это даст ей силы пройти через нынешнее испытание, точно так же, как и через все испытания последних месяцев. Однако, положившись на милосердие Господне в том, что касалось леди Сибиллы, Анна не могла отрешиться от тревоги за судьбу младенца, рождение которого могло иметь нежелательные последствия для нового барона. Конечно, Гилфрей был неприятно поражен, когда обнаружил, что женщина, волею короля ставшая его супругой, вот-вот произведет на свет наследника: ведь всем было известно, что в течение десяти лет своего замужества она оставалась бесплодной.

Быстрый переход