— Так точно! — рявкнули бойцы.

Тренер разделил нас по категориям, отправив меня в группу с двумя «стариками» и одним новичком моего возраста или чуть старше. Зрительно зал разделили на четыре ковра, и мою группу отправили в дальний от тренера угол. Таймер боя был у всех одинаковый.

В моей группе «старики» покувыркались, и тот, что покоренастее, одолел второго. Следующим пошел я.

Мы пожали друг другу руки, и коренастый «старик» атаковал — пошел на захват. Я поймал его голову в свой, стиснул шею и, чуть подпрыгнув, повис на нем так, что он рухнул на колени и взвыл, застучал ладонью по моей руке. Сдался, попавшись, проводя шахматную аналогию, на детский мат.

Я отпустил его. Недовольно потирая шею, он пробурчал что-то вроде того, что прием запрещенный.

— Нормально, — сказал Лев Витаутович, видевший все. — У нас тут не балет и не спортивное самбо, Витальевич, а смешанные бои. Приказ министра читал? Ну вот и не жалуйся.

Из этой реплики я понял, что министр, скорее всего внутренних дел, приказал внедрить в боевое самбо все то, что ранее было запрещено. Стали понятнее слова Достоевского о том, что судьи, сволочи, одним бойцам позволяют ранее запрещенные приемы, а другим — нет. Это следовало обдумать, но думать было некогда — вышел новичок.

С ним я поборолся подольше, чтобы мое новое необученное тело поработало и запомнило движения.

Тренировку завершил хлопок в ладоши. Потные и одышливые спортсмены принялись ходить по залу, кто-то, я в том числе, начал растягиваться, а спустя минуту все снова встали полукругом возле Льва Витаутовича. А вот завершение тренировки меня удивило: это была работа над ошибками. Тренер вызывал того, кто косячил, просил сделать упражнение, и подробно разбирал его ошибку. После разбора у всех неумех начинало получаться, кроме тех, у кого было недостаточно физподготовки.

Каково же было мое удивление, когда тренер сказал:

— Саша, новенький, иди-ка сюда.

Что я сделал не так, блин? Я из шкуры выпрыгивал и, насколько понимал, все у меня вроде нормально получалось.

Молча встав по левую руку тренера, я приготовился испытывать позор, выслушивая разбор своих ошибок, но Лев Витаутович вызвал еще одного молодого бойца — ничем сегодня не отличившегося светловолосого парня лет двадцати. Потом он перевел взгляд на техничного надменного брюнета и сказал:

— Алексей, ты тоже останься, остальные свободны.

Брюнет скрестил руки на груди и усмехнулся, смерив меня насмешливо-презрительным взглядом. Больше всего ему хотелось поставить этого выскочку, то есть меня, на место.

Это что за номер? Почему тренер оставил именно нас? Как ни хотелось узнать это здесь и сейчас, я понимал, что правильнее молчать, и молчал.

Подождав, пока захлопнется дверь за спиной последнего бойца, Лев Витаутович кивнул на меня и сказал:

— Леша, Олег, это Саша. У него неплохая база, но хотелось бы понять, из какого он теста. — Он обратился ко мне: —Ты когда-нибудь участвовал в смешанных поединках?

— Нет, — ответил я, — только в боях без правил в детдоме.

— В детдоме? — удивился блондин Олег. — Там че, реально бои устраивают? Среди детей?

— Не тупи, — все так же надменно усмехнулся Алексей. — Саша хочет нам сказать, что много дрался в детдоме? И драки там были такие жестокие, что их можно назвать боями без правил, ведь так?

— Заткнули рты, — беззлобно пресек Лев Витаутович.