Те, переглядываясь, закивали. Вор сунул руки в карманы и, подволакивая ноги, побрел к выходу, оглядываясь и сплевывая. Мне же почему-то не казалось, что вот сейчас ситуация разрулится в мою пользу. Если все в сговоре, с чего бы мне верить этому лысому?

— Извините за ложный вызов! — мужичок развел руками.

Менты, так и не выдав, что мы знакомы, побрели к выходу. Наблюдая за ними, заместитель Достоевского промокал лысину платком и беззвучно шевелил губами.

Когда остались только мы с ним, из ларька вышел Гамлет и, громко возмущаясь, принялся вытирать окровавленный стол. А я мысленно ругал себя, что не прощупал Юрия. Ну откуда мне было знать, что они заодно? Если настраиваться на каждого, можно с ума сойти.

Лысый хотел это дело побыстрее замять. Проводив ментов взглядом, он достал прядь волос из-за уха, положил на лысину и огляделся, размышляя.

Так, а мне что теперь делать? Валить, пока цел?

— Товарищ, — проговорил я, прикидываясь дурачком, — этот человек и правда вор, причем он в сговоре…

Мужичок шумно втянул воздух, глянул на меня злобно, и я понял, кого он напоминает — Чаки, куклу-убийцу из старинного фильма ужасов.

— Идем-ка в кабинет, — буркнул он. — Разговор есть.

Только я собрался отвертеться, сказать, что Юрий просил помочь, и свалить отсюда подальше, как заметил неподалеку двух здоровенных лбов — один был в пальто, второй — в черной куртке, этого второго я видел вчера, он после потасовки с продавцами елок уводил Длинного. Так-так…

Под ложечкой засосало. Бежать? Так далеко не убегу, еще пристрелят чего доброго.

Что ж, побуду дурачком и дальше. Сделав вид, что не заметил охранников, я направился за лысым. Мужичок перебирал короткими ножками, как мопс на прогулке. Отпер дверь, и я вошел в кабинет, где царил настоявшийся запах пота. Лучше бы куревом воняло, ей-богу.

— Сядь, — царственным тоном велел хозяин кабинета и просеменил на свое место.

Стену возле стола украшали дипломы, грамоты за отличную работу и многочисленные благодарности. Хозяин кабинета любил подобные поощрения, как Леонид Ильич — медали. Подчиненные знали об этой его слабости, тащили благодарности при любом удобном случае, на стенах не хватало места, и благодарности залепляли и шкафы.

Зато я прочитал, что этого человека зовут Иннокентий Афанасьевич Невдалый, и он официальное лицо — заместитель директора, которым значилась «сожиха» Ольга Олеговна Колоскова. По сути же он был мальчиком для битья и прокладкой между властью официальной и теневой. На некоторых грамотах имя и отчество были выделены красным: И. А.

Так вот какого Иа призывал вор, работающий на Карасика! По позвоночнику разлился жар, я почувствовал, что краска заливает лицо. А что, если он меня сейчас сдаст?

Я сел, как он и сказал, отмечая, что трон у зама больше, чем у начальника, то есть Достоевского, и у маленького человека большие комплексы.

Хлопнув по столу, он подался вперед и зашипел, наливаясь дурной кровью и пуча глаза:

— Ты что о себе возомнил? Первый день на работе, а уже чуть в ментовку не попал! Сбрендил? Тебя Достоевский откуда взял вообще? Хорошо, я имею какой-никакой вес, а то бы встряли! Ну кретин…

Пока он распинался, я сфокусировался на его желаниях. Этот человек хотел, чтобы его хвалили, причем все равно кто. Он страстно желал быть полезным, нужным и значимым и готов был ради этого на все. Сам маленький, делишки у него маленькие, зато амбиции, как у чумной палочки, а не жалкой амебы.

Я уже догадывался, чем закончится наш разговор, но все равно сказал:

— У вас на рынке орудует банда карманников, которая в сговоре с бригадиром грузчиков.