Алексей схватил его за руку, но Олег освободился и навис над Кириллом, раздувая ноздри. Шкет инстинктивно сжался, но опомнился, расправил плечи и выдал в лицо Олегу:

— Следите за речью, молодой человек! Я при исполнении!

— Олег Семенович, — проговорил Алексей таким тоном, что парень обернулся к нему с виноватым видом. — Давай-ка поспокойнее. Не видишь, коллеги работают. Не будем им мешать.

Он кивнул мне, мол, все в порядке, а сам достал смартфон, набрал кого-то и проговорил:

— Товарищ Тырин? Капитан Поддубный на связи. У нас тут произошел инцидент… — дальше он говорил едва слышно.

Шкет, поглядывая на него злобно, приказал своей команде, взмахнув руками:

— Грузимся, чего встали, уши развесили?

Уже в машине, сидя на лавке напротив преступников с побитыми мордами, я думал о том, что зря переусердствовал и покалечил двух воров. Это действительно тяжкие телесные повреждения, и при желании мне можно пришить дело. В моем мире за такое могли спокойно и превышение пределов необходимой обороны впаять. Особенно если ты — один, а «пострадал» какой-нибудь сынок большого человека. Надеюсь, здесь с законом не такие вольные отношения.

Впрочем, даже если не пришьют, нервы точно попортят. Радует, что оформлять-то меня будет не шкет Кирилл, а человек более вменяемый. Например, уже знакомый капитан Тырин. Короче, эта ситуация небезнадежная. Безнадежная другая — что «Лучший в мире…» снова будет доступен лишь пятого января.

Самый зрелый вор, тот, что с расквашенным носом, смотрел на меня неотрывно, с ненавистью. Если бы взгляды убивали, то меня бы рассеяло на атомы.

— Чо таращишься? — не выдержал я. — Думаешь, я тебя не достану?

Я сделал вид, что встаю — вор вжался в стену, сглотнул и отвел взгляд. Нормально. В том мире я бы побоялся с такими волками взглядами пересекаться, а в этом вел себя наглее. Дерзости прибавилось, видимо, по той причине, что я уже умер. То, что мертво, умереть не может, как говорили в одной книге.

Заметив проявления агрессии, наблюдающий за нами через решетку Артурка постучал, и я улыбнулся вору, снова посмотревшему на меня:

— Я этого мента знаю, он спасать тебя спешить не будет. Ему своя шкура дороже всего на свете.

Больше старший вор мне в глаза не смотрел, но сидел в напряжении — надерзил уже с лихвой. Не удивлюсь, если все они накинутся на меня одновременно.

Не накинулись. Видимо, держали линию: мы невиноватые мимокрокодилы, он сам всех ограбил и избил.

А у дверей отделения нас уже ждал почему-то веселый капитан Тырин. Он курил у выхода и смотрел на меня, как на блудного пса, вернувшегося домой — с укором и нежностью.

— В родной участок — как к себе домой, — сказал ему я, выходя из «бобика» первым. — Доброй ночи, товарищ капитан!

— Доброй или нет, разберемся, — хмыкнул он, выпуская облачко дыма. — Как отличился на этот раз? Опять голым бегал? Или пристрелил кого?

— Принцессу спасал, — ответил я, глядя, как выводят преступников.

Сторожа вывели последним, он ехал вместе с ментами. Бедолагу так трясло, что он еле ноги передвигал. Тырин забрал у Кирилла бумаги, но в отделение не спешил.

Пока он докуривал, подъехал второй фургон. Да работа у стражей порядка, как посмотрю, кипит! Или просто день такой, народ начал праздновать. Праздновать — выпивать, выпивать — чудить. Когда распахнули задние дверцы, я понял, что ошибся. И ощутил себя в дне сурка: одну за другой выводили проституток со скованными наручниками руками — разряженных, как новогодние елки, на высоченных каблуках.

— Ты смотри, — улыбнулся Тырин.