— Товарищи, — сказал сопровождающий. — Сейчас по улицам рыщут разъяренные фанаты, которые устраивают погромы. Привлечены полицейские. Во избежание неприятностей, огромная просьба не покидать пределы стадиона, ужин в банкетном зале отменяется, потому что помещение повреждено. Еду вам принесут в номера. Отправление в аэропорт, как и запланировано, завтра в 10.00. Спасибо за понимание!

— Не удался сюрприз, да? — не сдержал эмоций я, ведь сопровождающий был в сговоре с болелами, из-за него я пережил полчаса позора, и глаза болели.

Он удивленно вскинул брови и сделал вид, что не понял, о чем я.

— Какой сюрприз?

— С солнечными зайчиками, — ядовито улыбнулся я и посмотрел в упор, Аксель отвел взгляд.

Наши все притихли, уставились на него.

— Не понимаю, о чем ты.

Справедливо было бы уличить его во лжи, но что я ему предъявлю? Обвинения покажутся голословными, потому развивать тему я не стал, а наши потеряли к нему интерес и продолжили общаться друг с другом.

Как только он удалился, вошел наш врач, закапал мне глаза какой-то щипучий раствор, и я ощутил легкое прикосновение к разуму. Ха, вот и бээровец-телепат! Открыв сознание, я принялся думать о прелестях Энн и о том, что неплохо бы с ней снова провести ночь, поговорить и убедить в том, как хорошо в Советском Союзе.

Бээровец оставил меня в покое, а я подумал о том, что, похоже, он не в курсе того, что перед ним агент. Ну а что, логично проверять парней прямо здесь, так сказать, в процессе вербовки, а не на месте. И на чемпионате мира к командам приставят по бээровцу, потому что спортсмены — цель номер один для вражеских спецслужб, причем работу они начнут задолго до вербовки и на территории СССР.

Мои познания о работе агентов ограничивались прочитанным в прошлой жизни: они собирают компромат на кандидата или его близких, а потом угрожают его обнародовать. Этот товарищеский матч прошел можно сказать спонтанно, и не было времени подготовиться, а до чемпионата больше года.

— Вот уроды, — возмутился Исаматов. — Сами ж играли нечестно, еще и быкуют! Максим Романович, а можно их как-то наказать?

Марокко сказал:

— Если бы мы проиграли, был бы смысл бодаться, но нам завтра домой, весь мир и так все видел. И нечестное судейство на предыдущих играх, и то, что было сделано сегодня. Англичанам с шотландцами за это отвечать и краснеть, не нам.

Тренер остановил взгляд на мне, как раз когда я протирал глаза.

— Саша, ты держался как настоящий боец. Спасибо от нас всех. И от всех болельщиков Советского Союза, которые смотрели трансляцию.

От неожиданности я аж онемел. И совсем обалдел, когда Денисов захлопал в ладоши, и к нему присоединились остальные, даже Полозенков аплодировал, правда, делал это неохотно. Я сосредоточился на Марокко: убедившись в том, что я и правда талантлив, он очень хотел такого вратаря в команду.

— Пятьсот тысяч! — сверкая глазами, воскликнул Антон Бако, наконец переставший на меня злиться. — Я богат! Мы все богаты!

— Я куплю «Волгу-кросс-спорт», — мечтательно закатил глаза Кокорин.

— А я — квартиру, — улыбнулся Антон. — И женюсь!

Марокко погрозил пальцем Кокорину:

— Не будет тебе этой машины, ты ж убьешься к чертям! И как без тебя команда?

— Имею право! Я заработал! — уперся Кокоша.

— Купишь — на скамейку сядешь. Вот пойдешь на пенсию, тогда покупай хоть виселицу.

Пока они пререкались я думал о том, какой праздник сейчас в Михайловске.