В нашем мире такое часто практиковалось, особенно — в последнее неспокойное время.

— Короче, поучи еще вратарей. Перед смертью не надышишься, но… — Он вздохнул и добавил почти жалобно: —…вдруг и правда ошибка.

Васенцова и Саенко я гонял с особым остервенением, жалея, что не могу им передать часть своей силы. Бедолага Саенко через час отработок падений лег на газон и простонал:

— Не могу больше.

До трех дня оставался час. Я без спешки принял душ, потом позвонил Семерке, чтобы спросить, что происходит и к чему готовиться, но трубку она не взяла. И через пятнадцать минут, и за пять минут до визита к военкому тоже не взяла.

Что ж. Наполненный гневом праведным, я отыскал кабинет начальника с табличкой «Кубиков Н. И.», постучал. Из-за двери донесся зычный бас:

— Входите!

Я переступил порог, остановился в середине комнаты и отчеканил:

— Нерушимый Александр прибыл по врученной сегодня повестке.

Помнится, в юности нас гонял в военкомат военрук, проинструктировав, как вести себя перед комиссией. Стоишь ты в одних трусах посреди комнаты перед незнакомыми людьми, точно раб на невольничьем рынке. Ошибешься в формулировке — «Пошел вон!» Не можешь сказать, в каких войсках хочешь служить — опять «Пошел вон» — и жди полчаса.

Сегодня все было не так, неправильно, без комиссии. Майор Кубиков, осмотрев меня с головы до ног, не спешил что-либо говорить. А на языке вертелось: «Надо было войти в трусах»?

Наконец майор набрал кого-то по внутренней связи и сказал:

— Антон Иосифович, зайдите, пожалуйста. — А мне кивнул на стул напротив своего стола. — Присаживайся.

Даже так?

— Позвольте поинтересоваться…

Прервав меня, отворилась дверь, и в кабинет вошел еще один майор — низкорослый, круглолицый и кряжистый. Чуть раскосые глаза, нитка плотно сжатых губ. Кубиков глянул на меня, все так же стоящего посреди кабинета, и удалился.

Вошедший воцарился за столом, открыл лежащую на нем папку — вероятно, мое личное дело. Чуя неладное, я сосредоточился на его желаниях и услышал уже знакомый белый шум. Твою мать, бээровец! Черт побери! Я засветился при побеге, и теперь скрывать способности нет смысла.

Это что же, конец моей футбольной карьеры?

— Присаживайся, — сказал теперь уже этот майор, как бы намекая, что разговор пойдет в неофициальной обстановке, почти на равных. — Александр Нерушимый, 2004 года рождения.

— Позвольте поинтересоваться, — сказал я теперь ему, — существует указ товарища горского от 24 февраля 2023 г, что в связи с участием нашей сборной в чемпионате мира по футболу, футболисты Высшей, Первой и Второй лиг освобождаются от несения воинской службы. Опираясь на этот указ, я смею предположить, что произошла ошибка.

Теперь уже ясно, что ошибки нет, но как-то же надо свои права обозначить.

— Никакой ошибки нет. — Он протянул мне распечатку какого-то документа. — Вот этот указ, ознакомьтесь внимательно.

Я уже примерно знал, что там увижу. Скользнул взглядом по знакомому тексту и остановил его на подпунктах, которых не было в общем доступе.

«Действие закона не распространяется:

на время проведения военных действий, в случае чрезвычайных происшествий, гражданских волнений в стране, а также любых событий, угрожающих безопасности и стабильности Родины;

на граждан категорий А1».

— Предвидя твой вопрос, вот, — сказал майор и положил на стол еще документ.

«Положение о статусе граждан категории А1».