— Не в косяке дело! Я его предупреждал, что так и будет. Не фиг было на тренировках спать! Да и сейчас — собраться, а то плавает по полю, лебедь, блин, белый! Все, блин, на удачу! — Он встал, как статуя на постаменте и сказал, кривляясь: — Посмотрите на меня! Я — красавчик. — Денисов глянул на меня. — Красавчик, ага. Нерушимый неправильно про геев ответил. Вот у нас явный претендент…

Кокорин рванулся к нему, но динамовцы не пустили.

— Ты ведь не за лень меня ненавидишь, — прошипел он. — А за то, что твое время прошло, хоть ты раком встань! Ты старый, Игореша! Ты сдаешь. Да и не Моцарт ты. Как ни играй — не Моцарт. А Сальери всегда так. Завидуют. И если ты думаешь, что я забыл твои загоны — нет, не забыл. Просто я не бык, как ты! — Он ткнул в Денисова пальцем.

Больше всего на свете Кокорин хотел втащить обидчику. Ненависть застилала разум. Причем он был уверен, что победит в драке. Хотя это вряд ли: Денисов, хоть и был ниже и легче, в этой реальности занимался боксом и пахал, как трактор, в отличие от Кокорина. Скорее всего, поединок закончится тем, что оба не смогут играть, а без них команде хана.

Марокко свистнул так громко, что аж в голове засвербело, и прорычал:

— Только попробуйте подраться! Вы не просто вылетите из команды, вы у меня сядете! Оба. Игорь. — Тренер остановил взгляд на Денисове. — Где ты, там вечно споры и дрязги. Еще хоть слово в сторону Кокорина — и команда с тобой расстанется.

— Да и насрать. — Денисов ударил кулаком по ладони. — То, что вы сегодня устроили — говно! Кто так играет?

— Один, блин, ты играешь, — прошептал Кокорин, сделал вид, что успокоился, сел и принялся переодеваться.

В намерениях его по-прежнему преобладало желание втащить Денисову — и плевать на последствия.

Мне подумалось, что таки да, отчасти Кокорин прав: играл в основном Денисов. Он, наверное, как тот мертвый негр, и мертвым будет играть в футбол.

— Прекратить! — рявкнул Марокко, брызнув слюной, как Смоллет из мультфильма.

Денисов успокоился первым и отправился в душ, а Марокко завел песню о том, как важен командный дух, порой даже важнее мастерства. Он был, конечно, прав. И как тренер отлично понимал, чего не хватает команде и что сделать, чтобы победить, вот только как заставить разных людей стать единым целым, он не знал — сам был психологом мягко говоря хреновым.

Больше всего на свете он хотел, чтобы команда начала выигрывать, и если до первого матча был уверен, что все получится, сейчас очень сомневался. Что творилось в его голове, я примерно представлял: ну все, хана, башка с плеч, пенсия и пожизненный позор.

Интересно, готов ли он поступиться упрямством? Я решил подождать, когда все разойдутся, и попытаться взять его горяченьким, но мне не везло: возле тренера постоянно кто-то крутился.

Зато озлобленный Кокорин остался один, старался выглядеть спокойным, но все равно раздувал ноздри, глаза кровью налились. Он твердо решил вечером проучить капитана команды, причем без разговоров. Хотел ввалиться в номер да как втащить! И был отчасти прав: Денисов повел себя паршиво. Но я ничего с собой поделать не мог, моя симпатия была на стороне Игоря.

Допускать рукоприкладство было нельзя, как и нельзя стучать на Кококрина тренеру. Потому, чую, придется мне вечером караулить, чтобы Кококша не натворил беды.

В нашей реальности про Денисова говорили разное: и что гнать надо из спорта этого гопника, и что это не только мастер своего дела, но и вечный борец за справедливость, а поскольку российский футбол знатно подгнил, у Денисова был широкий фронт работы.