Колесо — пас центральному, тот — Клыку, Клык — опять Колесу, Колесо — Погосяну, Мика — Жеке… Жека рванул вперед, но вдруг ноги его заплелись, как у пьяного, он уперся руками в колени, и его закрыли замельтешившие игроки.

— Замена! — крикнул Димидко. — Левашов вместо Воропая!

К держащемуся за горло Жеке подбежал врач, повел с поля, а на его место, чуть не взбрыкивая, как молодой жеребец, помчал Димон Левашов. Дождался парень своего звездного часа. Жека же не дотерпел, и его вырвало перед подтрибунным.

Я сосредоточился на поле.

После воды наши не встрепенулись, как ожидалось, а скорее даже расслабились. И кубанцы прижали к штрафной. У нас только один Рябов был за ее пределами. На всякий случай — вдруг отскок какой, вдруг пас… Хотя в такую жару — с мячом потом через всё поле…

Следуя совету Сан Саныча, я не стоял в воротах, кидался на каждый мяч, выбегал, разгоняя кубанцев зверской улыбкой и хриплым криком. Покрикивал на своих и рявкал на чужих. И смотрю — тренер-то был прав! Точно побаиваются и уважают. Ни разу корпус в корпус не сыграли. А сколько раз отскакивали от мяча под мой рык!

— Мой! — ору и бросаюсь торпедой сквозь всех.

Как в боулинге, все кеглями разлетались, потому что понимали: если кто-то травмирует народного любимца, то есть меня, то потом болелы затравят.

А имею право! Вратарская и штрафная — моё хозяйство. Особенно если не нарушать, не бить ногами и не цеплять руками, а плечами работать.

Отбились.

Вот и перерыв. Наконец подышим прохладой и послушаем тренера. Он уже анализ сделал, уже решил, кого менять будет.

Мы переоделись в сухое, расселись по лавкам, закатив глаза. Димидко подождал, пока мы отдышимся и напьемся, расставил магниты на доске и сказал, что загонять противника — правильная тактика, рабочая. Загонять, расслабить — и резко в атаку. Клыкову велел смещаться левее, потому что один из наших основных, Микроб, все время закрыт, и левый фланг не работает, в то время как правый — наоборот.

Это я и без него видел со своей позиции, но для остальных слова тренера стали открытием.

— Кстати, как вам Саня сегодня? — усмехнулся Димидко.

— Да просто зверюга, — отшутился Матвеич. — Еще больше экспрессии — и кубаноиды начнут цепенеть и штаны мочить.

Колесо хохотнул и сказал:

— Его нам «динамики» испортили! Я его уже боюсь!

— Бойся, бойся! А как его боятся кубанцы! — кивнул Сан Саныч. — Просто — ах! Загляденье.

— А мне поиграть сегодня дадут? — возмутился Микроб.

Бурак положил ему руку на плечо.

— Они тебя считают самым опасным. Это, Федя, слава.

— Федя, это Слава, Слава, это Федя, — проворчал он.

Хорошо тут, весело и прохладно, так бы и сидел еще сорок пять минут, но нельзя. Пора на поле.

Замен больше не было. И никого конкретно Димидко не ругал. Напомнил только про плотность в середине поля, что наших чисто арифметически там больше! Сказал, что нападающие у нас замёрзли… Ага, замёрзнешь тут!

Мы вышли, построились по точкам. Вроде попрохладнее стало. Или просто я охладился?

Наши забрали мяч. Получился резкий перехват, наглый — наши защитники ринулись втроем на одного. Матвеич сделал пас через треть поля, оттуда в одно касание на точку пенальти — и голова Рябова. Как он прыгнул-то — рыбкой! И мяч влетел в ворота, будто его ногой со всей силы туда воткнули, аж сетка затрепыхалась. И снова их вратарь только и успел — шаг вперед и руки вверх.