* * *

Неприятности начались сразу после того, как в отделении появилась комиссия парткома для расследования якобы имевших место нарушений при назначении премий. С самого начала ее работы всем стало ясно, что перед ней поставлена цель «накопать» факты, компрометирующие руководство отделения и, в первую очередь, его начальника.

— Посмотри, какую хитроумную подлянку задумал Чернецов, — возмутился председатель профбюро отделения Булочкин. — Хочет настроить против нас коллектив с помощью тех сотрудников, которые или не довольны суммой премии, или не получили ее вовсе. Бьет наверняка, ведь таких у нас немало!

— Да уж, склоку они могут развести надолго, и это никак не способствует успешной работе, — огорчился Артём. — Неизбежно отразится на ее результатах.

— Не скажи! Чернецов и его подпевалы мутят у нас воду давно, а за третий квартал мы снова вышли на первое место, — самодовольно сообщил Булочкин. — Вчера в профкоме подвели итоги соцсоревнования, и мы — лучшие по всем показателям!

— Это что, правда? — расстроенно переспросил Артём, вспомнив, о чем предупреждал Гальчук. — Если так, то теперь нас с тобой, уж точно, сожрут!

— Как же так? Почему? - не понял Булочкин.

— По кочану!— огрызнулся Артём. — Неужто не понимаешь, что теперь на парткоме представителей других отделений будут интересовать не факты, а то, как побольнее лягнуть победителей? И в первую очередь, нас с тобой.

Именно так все и вышло. Вопреки фактам и здравому смыслу комиссия, состоявшая из прихлебателей Чер-нецова, выполняя его задание, представила в партком акт, в котором утверждалось, что в отделении ремонта авиатехники премии распределяли неверно, и имело место пресловутое «самоназначение» со стороны его руководства.

Акт комиссии был настолько вопиюще-лживым, что на заседании парткома Артём и руководители общественных организаций отделения возмущенно его отвергли. Видно, на это и расчитывал Чернецов, так как факты были преданы забвению, и дальнейшее обсуждение шло на одних эмоциях. Все выступавшие говорили уже не о премии, а только о том, что первое место отделению Артёма присуждено неправильно.

— Считаю, что итоги соцсоревнования нужно пересмотреть, — предложил кто-то, выражая мнение большинства.— Поскольку в отделении ремонта авиатехники имеются нарушения, его надо лишить первого места. А всем руководителям объявить по выговору!

Как ни протестовали Артём, Булочкин и парторг отделения, взывая к закону, фактам и справедливости, — большинством голосов такое решение было принято, и вопрос этот вынесен на общее партийное собрание института.

— Чернецов, сукин сын, как раз этого и добивался, — кипя от негодования сказал Булочкин, когда возвращались с заседания парткома.— Если бы не сыграл на зависти к нашим премиям и первому месту, такое решение бы не прошло! — он был полон решимости. — Но я этого так не оставлю! Напишу в политуправление и в райком партии. Подлецу достанется! Попомнит, как вопреки фактам, подрывать авторитет передового коллектива института!

— А я думаю, братцы, что не стоит поднимать такой скандал. Верно говорят: «выговор — не триппер, с ним Жить можно», — усмехнулся парторг отделения Широков. — И его нам не вынесут, если не будем горячиться, и четко представим факты, опровергающие выводы комиссии. Если же вынесем сор из избы, то на нас могут ополчиться все.

— Согласен. Горячиться не стоит, — сказал свое слово и Артём. — Решение парткома настолько противоречит фактам, что до собрания дело не дойдет. Подлец Чернецов добился, чего хотел. Пересудов в коллективе будет много, и они повредят не столько нам, сколько начальнику института.