Аркадий Борисович помог Эмме Францевне выбраться из-под граммофона, при этом выяснилось, что изящный лорнет превратился в кучку обломков. Отца Митрофания слегка покачивало от пережитого шторма чувств. Ариадна заботливо стирала кружевным платочком алую губную помаду с его бороды. Федор покинул пост впередсмотрящего, но все еще крепко держал меня в руках, видимо, опасаясь повторной атаки духов.

— Позвольте, — растерянно сказал доктор. — А где же Владимир Львович?

Со стороны коридора донеслась знакомая мелодия:

В комнату вошел Влад, насвистывая бодрый мотивчик. В одной руке он держал пузатую бутылку, а в другой — ведерко из-под шампанского, наполненное коньячными рюмками.

— Я подумал, что небольшая доза хорошего бренди нам не помешает в трудную минуту.

После третьей дозы коньяка настроение улучшилось, и духоборцы даже посмеялись над своими нелепыми страхами.

— Эмма Францевна, а ведь Вы должны знать этого поэта и его сестру, — сказал Аркадий Борисович, похохатывая. — А может быть, это Вы были сестрой и участницей экспроприаций?

Бабушка натянуто улыбнулась.

— Доктор, Вы выдумщик. Я физически не могла присутствовать в 1911 году во Франции, так как родилась в 1937 году и впервые побывала за границей в постсоветские времена.

— Как же так, — обескуражено пробормотал он. — А Ваши рассказы про те времена?

— Ах! Какой Вы наивный человек, — всплеснула Эмма Францевна руками. — Я просто люблю маленькие мистификации. А знания мои того периода объясняются очень просто: я долгое время проработала в архивах музея Революции, и по роду своей деятельности ознакомилась практически со всей мемуарной литературой того периода.

Первым засмеялся Влад:

— Эмма Францевна, Вы великая актриса! Я преклоняюсь перед Вами!

Обстановка разрядилась.

— Нет уж, позвольте, — опять заговорил доктор. — В таком случае, Вам, наверняка, приходилось читать в воспоминаниях революционеров о поэте и его сестре. Возможно, Вы даже знаете их имена!

— К сожалению, должна Вас огорчить. Либо я не обратила внимания на этот персонаж, либо все сведения об этом человеке и его революционной деятельности проходили под грифом «секретно». Не исключено, что к тем же выводам, что и Бурцев-старший, пришли люди из органов и прибрали партийный фонд к рукам… Пожалуй, нам необходимо выпить по чашечке кофе… Глаша, накрой, пожалуйста, в зимнем саду.

Все шумной гурьбой побрели вниз. Я же спустилась по боковой лестнице на улицу. Мы с Гошей направились в летнюю кухню, где его ждал ужин. Мне же хотелось побыть одной и привести в порядок хаос мыслей.

Так-так-так. Значит, Влад прибыл сюда, чтобы выяснить, где находится партийный капитал. Видимо, какие-то рассказы Эммы Францевны в Бадене, натолкнули его на мысль, что она в курсе событий. А может быть даже, что она владеет анонимным счетом. Интересно, как в швейцарских банках работают анонимные счета? Ты приходишь, называешь пароль, и тебе отсыпают мешок золотых слитков. Так, что ли?

Влад написал Лизе письмо с просьбой все узнать про заветное слово. Лиза поняла, что коварный искуситель лишь использует ее в своих корыстных целях, и наложила на себя руки… А что, если Лиза узнала пароль, но Эмма Францевна застала ее на месте преступления и в гневе отправила к праотцам? Бурный разговор между ними мог происходить в библиотеке. Книга — оружие интеллигенции… Эмма Францевна ужаснулась содеянному, вызвала Галицкого, который закопал Лизу в ореховой роще, а затем нашел ей замену, то есть меня.

Золотые самородки не могут быть партийным капиталом. Значит, отец Митрофаний не знает пароля. Но от этого мне не легче, так как он все равно считает меня шантажисткой и претенденткой на клад…

Идем дальше… Где гарантия, что Влад не ошибся, и бабушка является владелицей несметного богатства? Она всячески отрицает свою связь с партийными деньгами, но верить ей нельзя при ее любви к «маленьким мистификациям».