Вадим присмотрелся. Он и не думал, что дети могут быть настолько малюсенькими. И этот сморщенный малыш был похож, скорее, на сказочного гнома, чем на него. Ребенок распахнул глаза и зевнул — так широко, что это выглядело смешно.

— А он прикольный, — заметил Вадим. — Сергей Вадимович Прикольный. Звучит просто ужасно.

Татьяна почти бесшумно рассмеялась.

— Хочешь подержать?

Младенец был плотно завернут в пеленку, и только голова в белой шапочке наружу торчала.

— Давай, — он аккуратно принял из ее рук эту гномоподобную куклу, а Татьяна уложила маленькую головку ему на сгиб локтя. — Боже, до чего же он страшненький! Я думал, что дети обязаны быть хорошенькими. Такие типа пупсики… а не уменьшенные тролли.

Татьяна устало положила голову ему на плечо:

— А он и есть хорошенький. Ты это потом разглядишь. Я вот уже разглядела.

Малыш теперь сопел. Вадим повернул голову к Татьяне:

— Потом? Мы же договорились, что я вам обоим только жизнь оплачиваю.

— А я передумала. Если захочешь увидеть сына, то я возражать не буду. Только в другой раз приходи трезвым!

— Это ты сейчас не возражаешь. А потом замуж выскочишь и…

— Наверное.

В палату вошла та же медсестра:

— Так, папочка, ну-ка ноги убери с постели. И все, на выход. Роженице надо отдыхать.

В коридоре голова снова закружилась, но выход он кое-как нашел. Друзья ждали на улице и что-то говорили-говорили, а он никак не мог сосредоточиться. Как он вообще оказался в такой ситуации? Вроде бы, жил себе, никому не мешал, и на тебе — папаша. Пусть даже и не планирует папашей в полном смысле становиться, но все равно теперь… Как будто жизнь вытолкнула его вперед — все, старик, теперь ты взрослый. Теперь уже поздно оглядываться — доживай и помирай, уступай дорогу другим. И вроде бы ничего такого значимого не произошло, но чувствуешь себя каким-то другим.

Он выхватил бутылку из рук смеющегося Кира. Поздравляться так поздравляться. Но ему становилось тошно оттого, что друзья видят его в таком состоянии, при этом ничего с этим поделать не мог. Он пил и пил, но даже коньячная горечь не вырывала из отупелого тумана.

Вадим был не в себе. И хоть Яна не знала его достаточно хорошо, но по взглядам друзей могла оценить ситуацию — они явно тоже не могли понять, что с их привычным Эль Дьябло происходит. Кирилл даже безуспешно пытался выхватить у него бутылку:

— Эй, приятель, притормози!

И все равно Вадим на глазах пьянел. На их вопросы и мнения ничего не отвечал, словно и не слышал. А потом махнул всем рукой и направился к своей машине. Лиза перехватила его, как и все, оторопев от мысли, что он в таком состоянии усядется за руль.

— Я отвезу тебя, — предложил Андрей. — Твою машину тут оставим.

— Нет, надоели вы мне все…

Со стороны подошел и теперь хмурящийся Кирилл:

— Друг, ты как, в порядке?

Вадим, внезапно поняв, что назойливое мельтешение перед его глазами не прекратится, пока он не выдаст план действий, заявил:

— Мне нужно домой. Я устал жить… и даже пить. Меня эта, как ее, отвезет, — и сунул опешившей Яне ключи.

Та собралась и кивнула. Остальные, поддавшись его нетипичному настроению, даровали ему наконец-то свободу. У Яны не было прав, но, к счастью, водить она умела. Оставалось верить, что ночной город с его замедленным движением переживет это путешествие. В любом случае это будет точно безопаснее, чем позволить Вадиму вести самому. Он же завалился на переднее сиденье, выдал адрес, а после этого отрубился.