Он стоял неподалеку от нее, разговаривая с теми, кого знал, но не покидая своего удобного наблюдательного пункта.

А наблюдал он все время за миссис Сэвернейк. Он видел в ней то женщину, любимую Чипом, то женщину, пользующуюся большим влиянием в обществе, то, наконец, просто очаровательную знакомую даму.

Ему нравился ее туалет, строго обдуманный, вся она — от темных волнистых волос до прелестно обутых ножек. Глядя на ее профиль, он решил, что у нее наполовину восточный, пожалуй, египетский тип, наполовину же — тип «прекрасной маркизы». Изящно вырезанные ноздри, короткая верхняя губа, округленный подбородок принадлежали француженке. А прямые строгие черные брови и тяжелые веки напоминали восточных женщин.

Миссис Сэвернейк вдруг повернулась к нему и улыбнулась — и Джон проникся глубоким убеждением, что самое прелестное в ней — улыбка.

Он ступил шаг вперед и остановился рядом с ней.

— Я чуточку устала, — сказала она ему. — Не уведете ли вы меня куда-нибудь в тихое местечко и не прикажете ли подать туда кофе?

Ее рука на секунду чуть-чуть коснулась плеча Джона, указывая ему на маленькую комнату за гостиной, отделенную только портьерой.

Там было пусто, прохладно и тихо. Звуки оркестра доносились совсем слабо, журчащей мелодией. Окна были широко открыты в посеребренный лунный мрак.

— Если вы намерены позвонить, то звонок направо, — сказала спутница Джона. Вошел лакей, и она попросила кофе.

— Можете курить, — это относилось к Джону, — а потом расскажете, что вы делали все это время. Я кое-что слышала от мистера Чипа, но очень немногое.

— Да, пожалуй, больше и нечего рассказывать. Ничего примечательного не делал. Кстати, я понял из слов Чипа, что он, благодаря вашему влиянию, скоро будет творить великие дела.

— О, он будет вполне на месте! Можно поздравить комиссию с таким деятелем!

— Да, он будет работать, как вол, — подтвердил с теплым чувством Джон. — Будет все делать за других, а они пожинать плоды.

— Но зато он приобретет всеобщую любовь, — заметила миссис Сэвернейк.

Джон посмотрел на нее — и посмотрел испытующе.

— Если вы будете довольны им, то для Чипа это будет высшей наградой, — сказал он напрямик.

Миссис Сэвернейк не приняла вызова и заговорила о том, что их обоих интересовало:

— Я слышала из верного источника, что Инграм, по-видимому, получит назначение — и тогда…

— Господи, да неужели? — встрепенулся Джон. — Но он не попадет уже в эту сессию, не так ли?

— Вероятно, нет. Но октябрь не за горами.

— Оппозиция будет изо всех сил бороться за Фельвуд, — размышлял вслух Джон. — Это один из тех маленьких пунктов, которые важны, благодаря своей близости к более значительному. В данном случае интересует их, конечно, Венкастер. А мы уже закрепили за собой северный район. Если завоюем и Фельвуд, то наше дело в шляпе.

— Да, я знаю.

— Это был бы хороший случай для меня, — заметил, не поднимая глаз, Джон.

— Я уже говорила об этом Райвингтону Мэннерсу.

— Неужели! Весьма благодарен!

— Не за что. Я ничего не сделала. Только сказала свое мнение: что вы будете на месте, если попадете в Палату.

— Не думаю, чтобы вы сделали больше для Чипа, а между тем он получил место, которого, насколько мне известно, усердно домогаются многие.