Нет, он не тосковал по той жизни и вовсе не хотел, чтобы у него самого она складывалась так же. Но эта тишина и пустота…

Рой спустился по лестнице вниз. Он должен был чем-то заняться, чтобы отключиться и расстаться с прошлым, оставив его там, где и подобает: на свалке воспоминаний. Он вошел в свой кабинет, где сделал аранжировку лучших своих песен, закрыл дверь и отыскал пять последних альбомов. Запрограммировав все компакт-диски, Рой растянулся на кушетке. Из динамиков раздались первые звуки, которые несколько лет назад приводили в восторг как слушателей, так и критиков. Он и сегодня слышал те аплодисменты, звучавшие после его выступлений. Ему уже давно не приходилось переживать такого успеха.

Вторая пластинка звучала как и первая, третья — как вторая… и так далее. Рою стало так скучно, и он начал перескакивать через каждую вторую песню. Критика писала именно то, что он сейчас чувствовал: Рой Пауер сделался неинтересным.

Он остановил и снял с проигрывателя последнюю пластинку. Джейнис права. Действительно, самым привлекательным во всем проклятом альбоме было его обнаженное тело на конверте.

— Я не помешаю? — Харви просунул голову в дверь. — Ты помнишь, что завтра мы обсуждаем с «Зингер Рекордс» наш очередной альбом?

— Ты имеешь в виду, что если поместить новые снимки и дать несколько популярных песен из прошлых альбомов, то никто этого даже не заметит?

Харви засмеялся с видом знатока.

— У тебя опять любовные проблемы? Тогда ты просто невыносим.

— Любовные проблемы? — Рой чуть не расхохотался. — У меня их никогда не было. Я… — Он запнулся, поскольку Харви не касалось, что он еще никогда по-настоящему не любил и прежде всего не был любим. Нет, теперь все изменилось. Его любила Джейнис, и он был бесконечно благодарен ей за это. А он сам? Любил ли он?

— И что теперь с новой пластинкой у Зингера? — Скрестив руки на груди, Харви оперся спиной на облицованную деревянными панелями стену и остался стоять возле двери.

Рой с трудом сдерживал внезапно нахлынувшую ярость. Харви относился к людям, которые загнали его в это топкое бесславное болото, где он вынужден был следить исключительно за своим имиджем звезды и цифрами продаж дисков. Харви был одним из тех, кто способствовал тому, чтобы горячее творческое тщеславие шестнадцатилетнего юноши, бежавшего из Питтсбурга, было загублено.

Но для Харви, как и для всех остальных виновных, было множество оправданий. Существовал лишь один настоящий виновник, которому не было никакого прощения…

— Можно ли себе съездить по морде так, чтобы свалиться в нокауте? — с ухмылкой спросил Рой.

— Можно ли… что?

— Ладно, — пробормотал Рой, — оставь меня одного.

— А запись у Зингера? Завтра ты должен…

— Черт возьми! Оставь меня в покое! — закричал Рой. — Ты что, все еще не понял? Я хочу побыть один!

Харви поспешно вышел из кабинета. Рой все-таки включил последнюю пластинку, как будто бы, прослушивая эту гладкую непривлекательную запись, хотел наказать себя. Затем достал из бара бутылку виски, предназначенную для гостей. Налил себе полный стакан, опустошил его и с отвращением вздрогнул. Но без этого он просто бы не вынес музыкального чавканья, разносившегося из динамиков.

— За Роя Пауера, звезду рока! — Он поднял вновь наполненный стакан. — За самую большую задницу из всех рок-музыкантов!

8

Для Джейнис не составляло бы труда постоянно быть к услугам Роя, не считаясь даже с переработкой.