Мне удалось, но никто не знает, какую цену пришлось заплатить за дубликат ключей, которые я не терял. Их у меня украли в тот момент, когда заставили поверить, что окружающий мир носит исключительно радужные цвета, наполнен счастливыми моментами, добрыми людьми, и что я сам уникальный, особенный и достойный любви. А потом в один момент оказалось, что первые шесть лет моей жизни были ложью и притворством.

Мне было пять, когда в нашей семье случилось чудо. Именно так говорила Лора, узнав о своей беременности. В возрасте сорока лет, с диагнозом бесплодие, после многочисленных безуспешных попыток зачать, рождение Адама действительно казалось подарком свыше, если, конечно, там – свыше, кто-то есть, ответственный за выдачу подарков. Тогда я еще верил в Санта-Клауса и в то, что у меня есть семья, поэтому не сомневался в словах матери о чуде.

Но увы, чудо для Лоры и Гаса обернулось трагедией для меня – пятилетнего мальчика, который с появлением Адама перестал вызывать гордость и одобрение. И это не ревность старшего брата к младшему. Я начал раздражать родителей.

Не сразу. Охлаждение было постепенным. Им хотелось раствориться в заботе о новом члене семьи, а приходилось отвлекаться на меня. На носу была школа, подготовка, репетиторы, секции, а еще я по-прежнему хотел обнимать свою мать и играть в футбол с отцом. Лора отворачивалась и поджимала губы, Гас ссылался на усталость. Иногда я слышал, как они шептались за закрытыми дверями, как мама плакала и говорила отцу, что больше так не может, и он просил подождать…

Шли месяцы, и все становилось только хуже. Я не мог понять, почему меня больше не любят, почему то, что раньше воспринималось с радостью, стало вызывать отторжение и злость. И чем больше старался заслужить одобрение, тем глубже становилась пропасть между мной и Клейтонами.

Я мешал им, стал лишним, но искал причины в себе, своем поведении, поступках. Я учился быть незаметным…, но и это не помогло.

Свой шестилетний день рождения я провел на ступенях детского клуба, откуда меня забыли забрать. Я просидел там до темноты, проголодался и трясся от страха. Когда приехал отец я бросился к нему в слезах. Гас с трудом отодрал меня от себя. Я вцепился в его руку и никак не хотел отпускать. Он раздражённо говорил, что мужчины не плачут, что слезы для слабаков и девчонок, но я тогда не был мужчиной. Я был шестилетним ребенком, которого забыли в собственный день рождения. Именно тогда во мне зародился страх, что однажды наступит момент, когда за мной никто не придет…

Все оказалось куда хуже, чем я мог представить.

Это был обычный субботний день. Гас разбудил меня рано утром и сказал, что нам надо поехать вместе в «одно» место. Я обрадовался, сиял от счастья. Отец захотел провести со мной выходной. Он все еще меня любит, а значит, я не такой плохой сын, и все скоро наладится.

В то утро мы завтракали вдвоем, мама так и не спустилась. Заметив, что Гас загрузил в багажник два больших спортивных рюкзака, я не заподозрил ничего плохого. Раньше мы ездили семьей в поход и сумок с собой брали гораздо больше.

Пока мы ехали я постоянно смеялся и болтал, никак не мог остановиться от переполняющих эмоций. Гас молчал, лишь изредка однозначно что-то отвечая. Радость немного поблекла, когда отец припарковался возле унылого серого здания. Взяв рюкзаки из багажника, он велел идти за ним.

Я хорошо запомнил этот момент. Зимнее яркое солнце, белые облака, холодные порывы ветра, поднимающие пыль с дроги, тошнотворный запах от неубранных мусорных баков, резкий стук оторванного козырька крыши, черная металлическая дверь, жуткие голые окна, обшарпанные ступени, пять штук, по одной на каждый счастливый год жизни.