|
До кафе всего шесть домов, и - смотри-ка! - за мокрыми оконными стеклами, тускло мерцает свет. Наверное, приятели еще торчат за нашим постоянным столиком - отличный случай загладить свою вину, ведь мне уже давно бы следовало показаться. Вчера, позавчера, всю эту да и прошлую неделю, я здесь не был, и, по совести говоря, у них есть основания на меня злиться; если уж изменяешь, так хоть соблюдай приличия. Я открываю дверь. В зале кафе газовые рожки из экономии уже погашены, повсюду валяются развернутые газеты, а маркер Эуген подсчитывает выручку. Но позади, в игорной комнате, я вижу свет и поблескивание форменных пуговиц: ну, конечно, они еще здесь, эти заядлые картежники - старший лейтенант Йожи, лейтенант Ференц и полковой врач Гольдбаум. Видимо, они давно окончили партию, но все еще, лениво развалившись, пребывают в хорошо знакомом мне состоянии ресторанной дремоты, когда страшнее всего двинуться с места. Понятно, что мой приход, прервавший унылое безделье, для них все равно что дар божий. - Привет, Тони! - Ференц, словно по тревоге, поднимает остальных. - "Моей ли хижине такая честь?" - декламирует полковой врач, который, как у нас острят, страдает хроническим цитатным поносом. Три пары сонных глаз, прищурившись, улыбаются мне. - Здорово! Здорово! Их радость мне приятна. И в самом деле, они славные парни, думаю я, ничуть не обиделись на меня за то, что я столько времени пропадал, даже не извинившись и ничего не объяснив. - Чашку черного, - заказываю я кельнеру, сонно шаркающему ногами, и с неизменным "Ну, что новенького?", которым начинается у нас всякая встреча, придвигаю к себе стул. Широкое лицо Ференца расплывается еще шире, прищуренные глаза почти исчезают в красных, как яблоки, щеках; медленно, тягуче открывается рот. - Что ж, самая свежая новость, - довольно ухмыляется он, - что ваше благородие опять соизволили пожаловать в нашу скромную лачугу. А полковой врач откидывается назад и декламирует с кайнцевской [Кайнц Йосеф (1858-1910) - известный австрийский актер-трагик] интонацией: Магадев, земли владыка, К нам в шестой нисходит раз, Чтоб от мала до велика Самому изведать нас. [И.-В. Гете, баллада "Бог и баядера", перевод А.К.Толстого] Все трое смотрят на меня с усмешкой, и мне сразу становится не по себе. Лучше всего, думаю я, поскорее начать самому, не дожидаясь, пока они примутся расспрашивать, почему я не показывался все эти дни и откуда явился сейчас. Но не успеваю я открыть рот, как Ференц многозначительно подмигивает Йожи и толкает его локтем. - Полюбуйся-ка! - показывает он под стол. - Ну, что скажешь? Лаковые штиблеты в такую собачью погоду и новенький мундир! Да, Тони свое дело знает, подыскал тепленькое местечко. Наверное, чертовски здорово там, у старого манихея, а? Каждый вечер пять блюд, рассказывал аптекарь, икра, каплуны, настоящий Bols [сорт виски] и отборные сигары - это тебе не наша жратва в "Рыжем льве"! Ай да Тони! Ему палец в рот не клади, а мы-то думали - простак! Йожи тотчас подхватывает: - Только вот товарищ ты никудышный. |
