— …биииии!

Бобби растекся в углу ринга в луже собственной крови.

Терри проскользнул на ринг и сказал, что бой окончен, хотя все и так поняли. В шатре по-прежнему стояла полная тишина, если не считать стука каблуков женщины в белом, когда та выбегала наружу. Спереди ее платье стало красным, а на лице было то же удивление, что и у Бобби.

Тувумба попробовал поднять Бобби на ноги, но его помощники оттащили тело. Послышались слабые и недолгие аплодисменты, но когда Терри поднял вверх руку Тувумбы, они утонули в свисте. Эндрю покачал головой.

— Значит, сегодня многие поставили на местного бойца, — решил он. — Идиоты! Пойдем, получим выигрыш, да надо перекинуться словечком с этим болваном Мурри.

— Робин! Ты, недоумок! По тебе тюрьма плачет!

Робин Тувумба по прозвищу Мурри, прижимавший к одному глазу платок со льдом, расцвел в улыбке.

— Тука! Я слышал твой голос. Что, снова потянуло на азартные игры? — негромко спросил он. Любит, чтобы к нему прислушивались, тут же решил Харри. Голос был приятный и мягкий и, казалось, не мог принадлежать боксеру, который только что сломал нос человеку вдвое больше его.

Эндрю шмыгнул носом:

— Азартные игры, говоришь? Хорошо, если я теперь могу позволить себе ставить на ребят Чайверса. Да и то не наверняка. Того и гляди какой-нибудь белый отморозок тебя проведет. Что тогда? — Харри кашлянул. — Ах да, Робин, поздоровайся с моим другом. Его зовут Харри Хоули. Харри, это Робин Тувумба, самый скверный и опасный маньяк в Квинсленде.

Они поздоровались, и Харри показалось, будто его руку прищемили дверью. Простонал формальное «Как дела?» и получил в ответ «Отлично, дружище, как у тебя?» и белозубую улыбку.

— Лучше не бывает. — Харри потер руку. Эта австралийская манера здороваться в гроб его вгонит. А в ответ, по словам Эндрю, должна раздаваться искренняя и бурная радость. Вялое «спасибо, ничего» воспринималось здесь как оскорбление.

Тувумба кивком указал на Эндрю:

— Кстати, приятель, Тука говорил, что он в свое время сам боксировал в команде Джима Чайверса?

— Вот именно этого я не знал о… э-э, Туке. Он состоит из одних загадок.

— Тука? — рассмеялся Тувумба. — Да он состоит из одних отгадок. Сам тебе все рассказывает, только надо уметь слышать. Но он, естественно, не сказал, что из команды его попросили уйти потому, что он был слишком опасен? Тука, сколько у тебя на совести сломанных скул, носов и челюстей? Он долго был лучшим боксером в Новом Южном Уэльсе. Но вот беда — совсем не умел себя контролировать, ну нисколько. В конце концов однажды отправил в нокаут судью за то, что тот, по мнению Туки, слишком рано присудил ему победу! Вот это буян так буян! Его дисквалифицировали на два года.

— На три с половиной, — осклабился Эндрю. Очевидно, ему нравилось слушать, как другие рассказывают о его боксерской карьере. — Парень был еще тот придурок, поверь. Я только сбил его с ног, а кости он себе сам все переломал.

Тувумба и Эндрю расхохотались.

— Когда я боксировал, Робин еще пешком под стол ходил. Так что пересказывает все с моих слов, — сказал Кенсингтон Харри. — Когда удавалось выкроить время, я работал с трудными детьми — был среди них и Робин. Я объяснял, как важно уметь себя контролировать. В назидание наплел им пару страшилок про самого себя. Только Робин все понял неправильно и решил пойти по моим стопам.

Тувумба посерьезнел.