Дела поворачивались неладно. Теперь может и не удастся поохотиться на морского зверя. С неделю ей из замка не улизнуть, а потом дюгони уйдут. Жалко, но ведь лето на этом не кончится. Потом можно будет с парнями ходить на лов кузиков, с женщинами на промысел обитателей прибрежных отмелей – ежей, моллюсков, мелких донных спрутов, крабов и раков морских. Да и матушка Регина обещала ее нынче научить глубоким погружениям за драгоценными кровавыми кораллами.

Все кончено

С ним было интересно. Он привозил разные любопытные вещицы и проводил с дочкой почти все время. Они выезжали на далекие конные прогулки по заповедным лесам средней части острова. Отец рассказывал, что на островах такие большие лесные массивы больше нигде не встречаются. Обычно почву сносят с каменистых склонов обильные летние ливни, и людям приходится строить дамбы и стенки, чтобы удержать плодородный слой, подчас ими же и положенный, привезенный или устроенный из песка, глины, собранных с берега водорослей, объедков, фекалий.

А тут, в естественном подобии огромного кривобокого пекарского противня, – трава, кусты, деревья. Зверушки разные, птицы. И строгие лесничие.

Еще отец был прекрасным собеседником. Сам говорил немного, но очень интересно спрашивал. Прошлым летом Ветке было особенно здорово с ним. Беседовали о звездах и устройстве Вселенной, о том, как связаны жизнь моря и береговых жителей. О рождении и смерти, о круге, который проходит все в этом мире.

Раньше Ветка думала, что отец – капитан корабля, который плавает по далеким морям. И что один раз в год заходит сюда, чтобы проведать свою дочку, живущую в уединенном замке. Но в прошлом году из разговоров между рыбаками услышала, что на этой ладье сам король их Островного Королевства объезжает свои земли. И, как обычно, в середине лета у них побывал. В деревню наведался и со старостой потолковал. Вот тогда и поняла Ветка окончательно, кто она такая. Раньше догадки, конечно, были, а теперь появилась уверенность.

Конечно, ради такой встречи совершенно не жаль недели благословенного лета. Наоборот, она с нетерпением ждала этого. Да вот перед рыбаками не совсем удобно. Это ведь для нее развлечение – постоять на носу вельбота, а им – свечное сало и выручка от продажи шкур и мяса. Хотя половину своей ежегодной нормы они уже получили, а остальных и без нее добудут.

– Елизавета, это твоя мать и сестра, Виктория, – и, едва Ветка отвесила пристойные случаю поклоны, – собирайся, утром мы уезжаем. Теперь Витуля будет жить здесь, а твое место рядом с нами.

Ветка подошла к незнакомой женщине и по тому, как та прижала ее к себе, поняла – мама. Уткнувшись носом ей в грудь, она совершенно неожиданно для себя разрыдалась, как никогда еще в своей жизни. А сестренка прижалась к ней и принялась неуклюже, по-детски, успокаивать, поглаживая по спине.

И, как ни странно, именно этот знак участия вернул Ветку к жизни. Бедный ребенок, родная сестричка, оставался без мамы на целый год, и ее долг сделать так, чтобы… Ну хоть что-нибудь, для того чтобы… В общем, надо что-то сделать!

Вита оказалась довольно бестолковой и избалованной. Но была добра, послушна и как-то безвольна. За оставшийся до ужина час удалось познакомить ее с Феликсом, показать проход в кухню к буфету, где всегда можно найти, чем перекусить. Ветка еще хотела растолковать сестрице, как себя вести, чтобы избавиться от нянек, но спохватилась, что пока Витуле это самой не понадобится, лучше ей этого и не знать. Надо будет – сообразит. А не сообразит, значит, не сильно надо.

Показала потаенные местечки и заветные закоулочки, где жили ее любимые куклы. Выход на угловую башню с большой подзорной трубой на треноге, где по ночам можно смотреть на звезды, а днем наблюдать за жизнью рыбацкого поселка и входом в затон со сторожевыми ладьями.