|
А глаза у нее, действительно, зеленые, их ясная зелень подчеркивается чернотой зрачков. Когда он встречал ее в Версале в роскошных придворных нарядах, она казалась ему великолепным кумиром, статуей несравненной красоты, при виде которой Монтеспан бледнела от ярости. А сейчас в этом пеньюаре с мягкими складками она была совсем живой, до отчаяния живой, и женщиной, а не богиней. В первый раз в жизни он позволил себе подумать о короле в фамильярном тоне: «Бедняга! Если она и правда отказала ему...» Молчание между ними росло, исполнялось тяжести. Анжелику это забавляло: приятно подержать одного из гордых Мортемаров в тревоге ожидания. Этим мало кто мог похвастаться. Пылкость нрава всех членов этого рода была хорошо известна. Их приходилось ненавидеть... или обожать. Таковы были они все, и даже самая старшая из них, аббатиса де Фонтевро, прекрасная, как мадонна, в своих монашеских накидках и черных вуалях, которой очарован был король, которой восторгался весь двор, ничуть не утратила пылкости души, хотя и прочла по латыни сочинения всех отцов церкви и властно правила своим монастырем, увлекая покорных монахинь на путь достижения высших добродетелей. Де Вивонн походил на своих сестер, в нем было много их лучших качеств, как и худших недостатков. Он был капризен и непостоянен, то позволял себе грубости, то бывал изысканно учтив, то совершал глупости, то блистал талантом... Ему была свойственна некоторая притягательность, как и его сестре: Атенаис успела вызвать у Анжелики что-то вроде симпатии. И герцогу де Вивонну Анжелика оказывала слегка насмешливое предпочтение; среди прочих придворных, по-собачьи преданных Его величеству, он казался чуть достойнее. Она взглянула на него с той таинственной улыбкой, которая совершенно сбивала его с толку, и подумала, что в общем ей нравятся эти Мортемары, такие загребущие, сумасшедшие и красивые. Она медленно подняла руку и подперла запрокинутую голову, бросив на молодого человека насмешливый взгляд. - И что же я? - Вы, мадам, непонятная женщина! Вы же только что признались, что стремились вытеснить мою сестру... А теперь вы решили удалиться, совсем уходите от борьбы и даже отдаете победу моей сестре... К чему вы стремитесь? Какие преимущества надеетесь получить, разыгрывая эту комедию? - Никаких. Скорее, неприятности. - Так почему?.. - Разве я не имею право на каприз, как всякая женщина? - Разумеется. Но надо с оглядкой выбирать свои жертвы. Ваша игра с королем может завести вас далеко. Анжелика сделала гримаску. - Ну, что вы хотите? Разве я виновата, что мне не нравятся такие мужчины, слишком суровые, легко раздражающиеся, не умеющие смеяться, которым недостает тонкости в интимных отношениях? - О ком вы говорите? - О короле. - Как же вы позволяете себе судить о нем так... - Де Вивонн был искренне возмущен. - Милый мой, когда речь идет об альковных делах, позвольте мне рассуждать как женщине, а не как подданной. - Все прочие дамы, к счастью, не рассуждают, как вы. - Если им так угодно, пусть себе подчиняются и скучают. Я все могу простить, кроме этого. Звания, милости почести - все это кажется мне слишком незначительной платой за такое рабство и принуждение. Охотно предоставляю то и другое Атенаис. - Вы... Вы ужасны! - Ну, что вы хотите от меня? Я так устроена, что предпочитаю веселых, энергичных, порывистых молодых людей... вроде вас, например. Таких галантных господ, которые находят время для женщин. |
