Этот район, сосредоточение лавок, был одним из самых оживленных, и публика шастала там самая разнообразная: от господ в новеньких бархатных и суконных костюмах до нищих в драных дерюжных рубищах.

Впереди Жаккетты шествовала ярко разодетая и приторно благоухающая на весь квартал девица. Ее платье, выглядывавшее из-под короткого коричневого плаща, обшитого потрепанной малиновой бахромой, было сшито из простой, даже не шерстяной материи.

Но зато отличалась абсолютно диким оранжевым цветом. Неряшливо завитые локоны и накладные косы были украшены лентами цвета подгнившего салата. Девица плыла, как каракка по волнам, покачивая и одновременно виляя бедрами при каждом шаге.

«Ух ты!» – восхитилась своеобразию походки Жаккетта и попыталась несколько шагов пройти так же.

Попытка чуть не закончилась плачевно: с непривычки и от неумения Жаккетта запуталась в собственной юбке, ее ноги сбились с прямого курса и повели куда-то в сторону.

Сбоку, из темного зева скобяной лавки, вынырнул толстенький, прилично одетый господин, в которого Жаккетта чуть не врезалась в конце своего загогулистого виража. – Скучаешь, красотка? – спросил он, подмигивая.

Жаккетта перешла на обычный шаг. Холодно, прямо как госпожа Жанна, осмотрела незнакомца и отрезала:

– Ничуть! По делу иду!

– Вот и славно! – обрадовался толстячок. – Я тоже люблю деловой подход, безо всяких там кривляний и ужимок. Моя плата – восемь денье.

– Чего? – не поняла Жаккетта.

– А что? – удивился в свою очередь господин. – Не экю же с солнцем тебе платить?! Твоя товарка и за половину сейчас согласится! – он махнул в сторону разряженной девицы.

Около той семенил кривоногий молодчик. Выгнутые колесом ножки не облагораживал даже толстый слои пакли, вшитый в алые чулки. После коротких переговоров он по-хозяйски обладил девицу за бедра и повел в какую-то подворотню.

«Так это же шлюха на промысле. – запоздало поняла Жаккетта. – И этот боров меня за такую же принял! Вот козел!»

– А что же вы к ней не подошли, раз дешевле – поинтересовалась она, глядя прямо в лицо собеседнику.

– А ты мне больше по вкусу. Люблю таких сдобненьких! Так и быть, еще две монетки накину, – решил, что дело на мази, толстяк.

– Обращаться с подобными гнусными предложениями к честной девушке из приличного дома подло и недостойно порядочного человека! – в лучших традициях мадам Изабеллы нравоучительно изрекла Жаккетта и, прибавив шагу, оставила позади растерявшегося толстяка.

Теперь ее апатии и грусти как не бывало! Жаккетта лихо мела юбкой пыль, а душа ее пела: «Работает! Не надо со святой Бриджиттой говорить! Никуда это не делось! Клевали парни на меня, и будут клевать!»

Глава VII

Главным блюдом небольшого застолья в четверг Жанна решила сделать Болдуина Дюбуа.

«Раз уж все равно придется терпеть его болтовню о великой роли инквизиции и ее слуг, то хоть не одной. Пусть развлекает гостей. Да и нужно узнать, кстати, что там за дела с баронессой де Шатонуар. Это надо же придумать, колдовством извела своих супругов! Видимо, родственники решили раз и навсегда вывести ее из игры. Очень ловкий ход. Интересно, как мадам Беатриса будет выкручиваться? Она дама с опытом, хотя какой опыт поможет против святого розыска?»

Подобные мысли настроения Жанне не прибавили, но и на внешнем облике не отразились. Усилиями Жаккетты окончательный глянец из притираний и белил скрыл даже намеки на то, что в головке Жанны когда-либо появлялись мысли.

Гостей собралось больше, чем предполагалось. Взглянуть на диковинку захотели многие. Тем более что всерьез ученика инквизитора никто не принимал.