Не дав времени аббату даже открыть рот, он взбежал по лестнице, перескакивая через две ступени, и ворвался в спальню.

Длинный стол, покрытый сложенными в несколько слоев простынями и наклоненный к одному концу, стоял перед зажженным камином. На столе, опираясь спиной о подушки, полусидела Кэт. Граф обвел комнату удивленным взором, а миссис Керр заметила:

– Роды довольно кровавое дело, милорд. Я не хотела вконец испортить чудесный матрас и пуховое одеяло.

Патрик обошел стол и, не говоря ни слова, вложил в руки Кэт свернутые бумаги. Она сломала печать, развернула пергамент и быстро прочитала. Потом на секунду закрыла глаза, пережидая родовую схватку, а когда та прошла, подняла на него взгляд наполненных слезами глаз и негромко произнесла:

– Спасибо тебе, Патрик.

– Катриона Хей, мы с тобой были обещаны друг другу более двенадцати лет назад. В эти минуты рождается наш ребенок. Скажи, готова ли ты выйти за меня замуж? – Помолчав, он улыбнулся и продолжил: – Кроме того, этот документ выписан на Катриону Мэри Хей Лесли, графиню Гленкирк. Ты просто обязана выйти за меня замуж, чтобы получить свою собственность!

– Патрик, – произнесла Кэт, – ты выполнил обещание, но ведь это еще не все. Изменил ли ты свое отношение ко мне? Кто я для тебя?

Вопрос был непростой, и Патрик понимал, что их судьба – всех троих – зависит от его ответа.

– Ну, во-первых, Катриона Хей – умная, образованная леди и прекрасная женщина, – осторожно начал он. – Во-вторых, моя будущая жена, на что я очень надеюсь, моя хозяйка, мой друг, а также мать наших детей. В тебе заключена не одна-единственная женщина, моя милая, а много разных, и с некоторыми из них я уже познакомился.

– Патрик, – улыбнулась она сквозь приступ боли, – вот теперь я верю, что ты начинаешь меня понимать, хотя для тебя это было отнюдь не легко. Спасибо тебе.

Он был почти уверен, что теперь она согласится на брак, и почувствовал невероятное облегчение.

– Да, мой господин… моя любовь… мой дорогой друг и недавний враг! Я помню наше соглашение и выполню свое обещание: выйду за тебя замуж.

В этот момент, словно по условному знаку, в спальне появился аббат с переносным алтарем в руках.

– Прекрасно, племянница! И больше никаких глупостей! Если ты не в состоянии сама произнести брачные обеты, то это сделаю за тебя я! Не думаю, что сейчас ты сможешь встать.

– В этом нет никакой нужды, дядюшка. Если вы дадите мне пять минут и оба выйдете из комнаты, я подготовлюсь к бракосочетанию. – Она сморщилась от боли, потом выдохнула и обратилась к Салли: – Мое темно-красное бархатное платье. Ох, боже мой!

Мужчины быстро вышли, а Салли с сомнением заметила:

– Боли учащаются, миледи. Не уверена, что вам следует вставать.

– Это всего на несколько минут. Не могу же я выходить замуж лежа на родильном столе!

Новый приступ боли пронзил все ее тело.

Салли как раз помогала Катрионе сменить домашний халат на тяжелое бархатное парадное платье, когда в гостиную вошла миссис Керр.

– Милорд аббат, прошу вас, поспешите с церемонией. Схватки неожиданно участились. Новый Гленкирк может появиться на свет с минуты на минуту.

Чарлз кивнул, но в этот момент Салли высунула голову в приоткрытую дверь и оповестила:

– Миледи желает, чтобы церемония состоялась в парадном зале у камина.

Пока миссис Керр и аббат спорили, Патрик широкими шагами прошел в спальню. Дрожа от слабости, Катриона стояла, облаченная в вишнево-красное бархатное платье. Ее длинные тяжелые волосы были сколоты золотыми и жемчужными шпильками. Патрик, заметив выражение боли во взгляде, молча обнял ее.