— Что-то сегодня у вас еще меньше собак, чем обычно, — заметил маркиз, взглянув на свору.

— Дебора и Джульетта скоро ощенятся, милорд.

— Что, опять? — спросил маркиз. — Сохранять их потомство нет смысла.

— Как скажете, милорд, — ответил охотник. — Полковник Фицгиббон говорил, что, если ваша светлость пожелает будущей зимой охотиться на его землях, он будет очень рад.

По его тону Фортуна поняла, что ему очень хочется, чтобы маркиз принял это предложение.

Но маркиз нахмурился.

— Я буду охотиться или на своих собственных землях, — резко произнес он, — или нигде больше!

— Хорошо, милорд.

Охотник был разочарован и, чтобы скрыть свое огорчение, затрубил в рог и с вежливыми словами «До свидания, милорд» двинулся дальше, а собаки, задрав хвосты и уткнув носы в землю, побежали за ним. Весь их вид выражал готовность преследовать зверя, и Фортуна поняла, что маркизу он должен был казаться немым упреком.

Маркиз вонзил шпоры в бока своего коня и пустил его рысью; разговаривать стало невозможно. Они въехали в лес и поскакали по заросшей мхом тропинке, петлявшей среди сосен.

Таинственная атмосфера окружала их: где-то ворковал дикий голубь, в кустах неожиданно раздался шорох — это пробежал заяц, а вдали мелькал силуэт оленя.

— Когда я была маленькой, — сказала Фортуна, — думала, что в сосновом лесу живут драконы.

— Сейчас можно скорее встретить драконов на улицах Мейфэра или во Дворце удачи, — ответил маркиз.

Она поняла, что он имеет в виду сэра Роджера Краули, и подумала, зачем он хочет сделать ей больно, напомнив о человеке, которого она всем сердцем хотела забыть.

— Вы забываете, что в сказках, — ответила она, — принцессу всегда спасает прекрасный принц!

— И какой удар для принцессы, если выясняется, что принц уже обещал свою руку другой, — фыркнул маркиз. — Думаю, в большинстве случаев так оно и было.

— И какой удар по его самолюбию, если не он, а принцесса выручает его из беды! — улыбнулась Фортуна.

— Вы думаете, что сможете выручить из беды меня? — спросил маркиз, и в его тоне не прозвучало привычного сарказма.

— Я постараюсь, — со всей серьезностью ответила Фортуна и добавила: — А что мне за это будет?

— Фу, какая меркантильность, — произнес маркиз. — Ну конечно же я отдам вам половину своего королевства!

— И я возьму ее, — засмеялась Фортуна и протянула руку.

Маркиз был вынужден признать, что она ездит верхом не хуже тех женщин, которых он знал. Он также понимал, что она старается отвлечь его от мрачных мыслей, посещавших его всякий раз, когда он приезжал в замок.

Неожиданно ему стало стыдно, и он взял ее руку и поднес к губам.

— Моя судьба — в ваших руках, принцесса! — мягко произнес он и увидел, что ее лицо вспыхнуло от радости.

— A vôtre service, monsieur!

Он улыбнулся, не выпуская ее руки. Несколько мгновений они ехали бок о бок, держась за руки.

Когда они выехали из сосняка, перед ними раскинулся ковер из голубых колокольчиков, а впереди расстилались зеленые с золотом поля, леса и ручейки; вдалеке петляла река. Маркиз остановил коня, и Фортуна встала рядом с ним.

— Все это веками принадлежало моей семье, — тихо сказал он. — Мы сражались за эту землю, обороняли ее от врага — врага, с которым можно было воевать и которого можно было победить. — Он помолчал. — И можно ли было предположить, что наш собственный сосед окажется способным на вероломство и обман, на такое низкое предательство?

— Да, такое трудно, очень трудно пережить, — с сочувствием произнесла Фортуна.