Морские пехотинцы, окружавшие заключенных, искоса посмотрели на него с тупым интересом в глазах.

— Заключенный может продолжать, — резко выкрикнул председательствующий судья.

— Я прошу вас, ваша честь, отпустить остальных заключенных. Они невиновны в незаконных действиях. Это моя вина и других командиров, но главным образом моя, поскольку я втянул остальных в эти дела.

Ол'Пендин стоял прямо. Его решительная взлохмаченная фигура четко выделялась на фоне белой стены. Все молча уставились на него. Лишь перо судебного секретаря продолжало поскрипывать.

— Ваша честь, я прошу снисхождения к этим людям, — продолжал Ол'Пендин с совершенно несвойственным ему красноречием.

Судьи на скамье и люди, сидящие в зале, поворачивались друг к другу и о чем-то шептались.

Бью был изумлен. Он никогда раньше не слышал, чтобы старик так выступал. На какое-то мгновение он подумал, что Дюма собирается опротестовать это «признание», но затем он осознал, что их вина была неоспорима, но они могут спасти своих товарищей. Он чувствовал смутное беспокойство. Что еще скажет старик?

— Многие из них имеют семьи, которые безвинно пострадают, если вы признаете виновными этих людей. — Прежде чем перейти к заключению, Ол'Пендин сделал паузу. Это был кульминационный момент. Даже офицеры брига «Геспериды» не отрываясь смотрели на него. — Наконец, я могу сказать, что наша хозяйка, мисс Пенхоллоу, — самая верная подданная Его Величества! — Последние слова Ол'Пендин произнес особенно торжественно. — Вот почему, ваша милость, я ничего не говорил ей о грузах. Она никогда не согласилась бы взять нечто подобное на борт своего судна.

Судья Томпкинс наклонился вперед:

— Правильно ли мы поняли, мистер Пендин, что мисс Пенхоллоу не имеет никакого отношения к предъявленным вам обвинениям?

Ол'Пендин покраснел, оглядываясь с несчастным видом, по-видимому, растерявшись от того суждения, которое вызвали его слова. — Почему… почему… да! — пролепетал он заикаясь.

Ироническая улыбка тронула невозмутимые гранитные черты судьи Сивола.

— В самом деле? Тогда остается сожалеть, что она была недостаточно хорошей хозяйкой, коль не знала, что перевозят на ее корабле. — Он был самым высоким из судей. Наклонившись вправо, Сивол что-то шептал судье Томпкинсу. Их напудренные парики соприкоснулись.

Ол'Пендин нерешительно сел. Он чувствовал благодарные взгляды членов экипажа. Син тоже был вполне доволен. Он наклонился к нему.

— Ты только посмотри на этого проклятого Маскелайна! Он выглядит так, как будто ему на все наплевать. Это не…

Он осекся, так как судьи, подобрав свои мантии, стали удаляться на совещание.

Не успели они подняться, как тут же произошли изменения в настроении публики, шум в зале настолько усилился, что гренадеры, вооруженные ружьями, пошли назад успокоить людей. Син с трудом проглотил слюну. Чума их возьми! Какой бы ни был приговор, он уже испортил жизнь Лидии. Маскелайн достаточно ясно сказал, что она не нужна ему. Своим молчанием она помогала ему, как могла. А что он мог дать ей, даже если приговор будет достаточно мягким? Руку бывшего осужденного для брака? Какая женщина согласится на это?

По мнению Бью, совещание судей было зловеще коротким. Через десять минут они вошли и снова заняли свои места. Судья Харроу посмотрел в глубину зала, в котором стало теперь очень душно, затем бросил взгляд на окна. На улице неистовствовал яростный снегопад. Он откашлялся и передал листок бумаги судебному приставу, который взял его с манерой человека, сознающего важность своей персоны.

Наступила гробовая тишина. У судебного пристава был сильный насморк, однако все было слышно, когда он начал читать:

— Приговор суда.