Испустив леденящий душу вопль, Джек поскакал прямо к дому. Внезапно из окна высунулось дуло ружья. Джек выхватил «кольт» и выстрелил. Ружье выпалило, но слишком поздно. Из дула вылетел дымок, оно дрогнуло и, качнувшись в воздухе, исчезло за подоконником.

Джек резко натянул поводья. Взвившись на дыбы, вороной развернулся и поскакал вдоль дома. Вокруг царил хаос. Окружив строения ранчо: главный дом, барак для работников и кухню, — апачи палили из ружей, поджигая все, что можно. Огонь разгорался, языки пламени жадно лизали сухое дерево, густые завитки дыма поднимались в ночное небо. Выпущенный из загонов скот метался по двору, лошади ржали, ослы ревели. Подлетев на полном скаку к одному из окон, Джек спрыгнул с коня. Распластавшись по стене с «кольтом» в руке, он осторожно заглянул внутрь и встретился с ошарашенным взглядом мужчины.

Они одновременно вскинули револьверы, но Джек оказался проворнее. Его выстрел разнес голову противника, забрызгав кровью и мозгами лицо и рубаху Джека. Быстро вскарабкавшись на подоконник, он спрыгнул внутрь и помедлил, вытирая рукавом лицо, пока глаза привыкали к полутьме.

Джек находился в маленькой спальне с кроватью и столом. Через полуоткрытую дверь тянуло дымом. Пять сотен воинов за считанные секунды могли причинить значительный урон дюжине застигнутых врасплох мужчин. Джек услышал потрескивание огня и, оглянувшись назад, увидел, как в окно, через которое он влез, скользнул в дом язычок пламени. Он толкнул дверь и бросился дальше.

Стоявшая посреди кухни женщина испуганно вскрикнула и вскинула ружье. Джек инстинктивно выстрелил, и она упала. Кровавые пятна расплылись на ее груди. Но Джек не смотрел на нее. Взгляд его был прикован к крупному мужчине у противоположного окна. К тому с обеих сторон подбиралось пламя.

— Уорден! — крикнул Джек. Повернувшийся на звук выстрела хозяин ранчо уже успел вскинуть ружье и нажимал на курок.

Передняя дверь распахнулась, выбитая снаружи, и в дом ворвались Кочис, Нахилзи и еще один воин. Уорден и Джек выстрелили, но Джек знал, что из-за женщины момент был упущен. Он почувствовал, как пуля обожгла бок, и, покачнувшись, сделал несколько нетвердых шагов назад. Раздался залп трех ружей, и Уорден рухнул навзничь. Кровь хлестала из его шеи, плеча и груди. Вскоре огонь поглотил его.

— Вставай, Ниньо Сальваж! — приказал Кочис.

Джек только сейчас сообразил, что сидит на стуле, зажимая рану рукой. Сквозь пальцы сочилась кровь. Он попытался встать, преодолевая слабость и головокружение. Подскочивший к нему Нахилзи обхватил его рукой и выволок из горящего дома.

Вокруг творилась неразбериха. Апачи носились по двору, грабя и разоряя ранчо. Джек огляделся и слабо свистнул, подзывая вороного, затем свистнул снова что было сил. Вороной вылетел из-за дома, прядая ушами и раздувая ноздри. Поймав поводья, Джек поставил ногу в стремя и вцепился в луку седла, тщетно пытаясь оторваться от земли, пока кто-то не подтолкнул его сзади. Кое-как усевшись, он с мрачной решимостью ухватился за гриву коня и слегка пришпорил его. Вороной влился в поток лошадей и понесся вслед за уносившейся галопом ордой воинов, а Джек сосредоточил все силы на том, чтобы удержаться в седле.

Глава 64

Поздно, слишком поздно.

Кэндис горько сожалела о каждом слове, сказанном Джеку. Она сознательно причинила ему боль, выплеснув весь свой гнев и обиду, но ничего не добилась. Ей следовало знать, что никакие слова не способны сломить его решимость. Ничто не заставит Джека отступиться от того, что он считает правильным. Но как же она? И ребенок?

Со дня отъезда Джека прошло немногим более недели, и, хотя Кэндис сожалела о своей несдержанности, ожесточение ее ничуть не ослабло.