Вытащив ключ из кармана рейтуз, Калиста повернула его в замке, и дверь распахнулась.

— Спокойной ночи! — прошептала она одними губами, почти неслышно.

— Спокойной ночи, Калиста! — ответил граф. — И позвольте поблагодарить вас за весьма неожиданную, но очень приятную и интересную беседу!

Она скорчила смешную гримаску, и граф заметил, как блеснули в темноте ее глаза.

Войдя в дом, он услышал, как она тихо прикрыла за ним дверь и как щелкнул замок, когда в нем повернули ключ.

На следующее утро графу трудно было поверить, что весь ночной разговор с Калистой не приснился ему, что все это происходило на самом деле; однако времени на размышления у него не было.

Лорд Яксли зашел за ним очень рано, и они сразу же отправились смотреть на лошадей, которых как раз готовили к скачкам, чтобы решить, кто из этих великолепных чистокровных скакунов, собранных на холмах Эпсома, станет победителем в предстоящих заездах.

Они встретили там нескольких своих друзей, которых интересовал тот же самый вопрос, и большинство из них с явной тревогой поглядывало на лошадей графа, очевидно сомневаясь, удастся ли хоть кому-нибудь обойти их.

Лошади графа должны были участвовать в трех заездах из пяти, и только в одном из них он не был уверен в успехе — в том, где соперником его был лорд Хиллебороу, с его прекрасным чистокровным жеребцом.

Делоса граф приберегал для второго дня дерби; тренер уверял его, что лошадь находится в отличной форме.

Они вернулись в имение Чевингтон, чтобы позавтракать и переодеться, перед тем Как ехать на бега, и граф нисколько не удивился, не заметив нигде Калисты.

Случайно он услышал, как леди Чевингтон спрашивала у прислуги, где ее дочь.

— Мисс Калиста уже уехала, миледи. Я думала, вашей светлости известно, что она собирается отправиться на бега рано утром.

— Она поехала верхом? — поинтересовалась леди Чевингтон.

— Да, миледи.

— Она ведь прекрасно знала, что я хочу, чтобы она поехала со мной в экипаже! — раздраженно воскликнула леди Чевингтон.

Затем сообразив, что уже слишком поздно и она все равно не может ничего изменить, переключила все свое внимание на гостей и больше не упоминала о дочери.

Во время скачек графу на мгновение показалось, что он различил Калисту среди публики, собравшейся на холмах, по другую сторону беговой дорожки.

Он был почти уверен, что узнал Кентавра с его белой звездочкой на лбу и белоснежными чулками на передних ногах.

Но если это и была Калиста, то она нашла себе весьма укромное местечко, хорошо укрытое от любопытных взглядов зрителей на трибунах, и у графа создалось впечатление, что она приготовилась наблюдать за скачками из самого дальнего уголка ипподрома, предпочтя его удобному креслу где-нибудь в первом ряду.

Лошадь графа с блеском победила во втором заезде и немного обошла соперников в третьем.

Он проиграл, как и ожидал, впрочем, всего лишь в одном из трех заездов, в которых участвовал, но это не могло погасить его радости, и он возвращался в имение Чевингтон в приподнятом настроении.

— Хороший выдался для тебя денек, Озри, а? — улыбнулся лорд Яксли.

— Прекрасный! — ответил граф.

— Надеюсь, завтра тебя ожидают еще более блестящие победы!

— Ты же знаешь, это совсем другое дело, — сказал граф. — Против нас будут выставлены лучшие лошади Англии, и я не очень-то уверен, что Делос будет на высоте.

— Думаю, он покажет себя! — не теряя оптимизма, возразил лорд Яксли. — Я скажу больше, Озри, — это будет необыкновенно важная для тебя победа, которая сделает твое имя еще более популярным.