— Пожалуй, я боюсь завтрашнего дня, — сказала Калиста. — Мы жили здесь, как на маленьком островке, в нашем собственном, отделенном от всего света мирке, куда никто не мог проникнуть.

— Вам нравилась такая жизнь? Вы были счастливы?

— Да, я была очень счастлива. Это так чудесно — чувствовать себя свободной; когда никто не следит за твоим поведением, не придирается к каждому промаху, не ворчит по пустякам! И еще… — Сияющая улыбка озарила ее лицо. —..иметь сразу двух таких прекрасных лошадей, и каждый день ездить на них верхом!

— Опять мы вернулись к лошадям! — с досадой произнес граф — Но вы забыли кое о чем очень важном.

— О чем же? — спросила Калиста.

— Обо мне! — ответил он. — Мне хотелось бы знать, Калиста, были ли вы счастливы со мной?

— Да, — ответила она. — Я была очень счастлива! Мне очень нравится разговаривать с вами. Я люблю слушать все, что вы мне рассказываете, и мне просто нравится быть рядом с вами.

Она говорила так искренне, слова лились так естественно, точно выплескивались из самой глубины ее сердца.

Как зачарованные, они смотрели друг на друга, и обоим вдруг показалось, будто молния, обжигая и притягивая одновременно, вспыхнула между ними.

— Калиста! — воскликнул граф проникновенно. В этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошел слуга, ухаживавший за графом во время его болезни.

— Хозяин послал меня узнать, сэр, поскольку завтра вы спуститесь к завтраку, желаете ли вы, чтобы он приготовил сочную отбивную из свинины, или предпочитаете, чтобы он зажарил седло барашка?

— Да, это вопрос! — сказал граф. — Об этом следует серьезно поразмыслить! Все-таки, я думаю, седло барашка!

— Спасибо, сэр. Я передам хозяину. Слуга вышел из комнаты, и Калиста рассмеялась.

— Кажется, они всерьез вознамерились отпраздновать это великое событие — ваш завтрашний выход к завтраку обещает стать настоящим торжеством! Миссис Блоссом, жена хозяина, ждет не дождется, когда это случится. Сегодня она сообщила мне, что вы «настоящий джентльмен» и такой красавец, что, будь она вашей женой, она бы места себе не находила от волнения, что вас кто-нибудь «уведет»!

— Это она вас предупреждала? — поинтересовался граф.

— Мне показалось, что да, — ответила Калиста. — Правда, потом она добавила, видимо, чтобы я совсем не упала духом, что и муж ее, и сын в один голос утверждают, что я очаровательнее самой королевы!

— Ну еще бы, надеюсь! — усмехнувшись, воскликнул граф.

— Вам не нравится королева Виктория?

— Не особенно. С возрастом она отяжелеет и растолстеет. Я знаю этот тип женщин — с ними всегда так происходит.

— Осторожно! — засмеялась Калиста. — Вы совершаете государственное преступление, критикуя ее величество! А теперь, поскольку завтра вам предстоит длинный и трудный день, полагаю, вы ляжете сегодня так же рано, как и я.

Поставив бокал на столик у кровати, граф протянул ей руку.

— Спокойной ночи, Калиста, — сказал он. — Мне хочется поблагодарить вас за то, что вы так хорошо заботились обо мне. Я не знаю ни одной женщины, у которой это получалось бы столь же очаровательно и которая в то же время была несравненно прелестнее самой королевы! — Девушка вложила в его ладонь свои пальчики, и он, сжав их крепко, но ласково, продолжал:

— Вы действительно были необыкновенно добры ко мне, и я вам бесконечно благодарен.