Лив, не говоря ни слова, вдруг отстегнула свой ремень безопасности и забилась в пространство под сиденьем. Как я прежде не додумалась заставить её сделать это?!..

До дома мы добирались в два раза дольше привычного времени. Последние метры преодолевались мной в полуобморочном состоянии.

Выйдя из машины, я сразу же согнулась напополам и, врезавшись руками в колени, начала судорожно выворачивать наизнанку содержимое конвульсивно сжимающегося желудка. Меня рвало не меньше минуты.

Когда тошнотворные спазмы прекратились, я, пошатываясь, приблизилась к открытой водительской двери и вытащила из её кармана бутылку с водой.

Тщательно прополоскав рот и убедившись в том, что до обморока дело всё же не дойдёт, я обошла автомобиль и начала буквально выколупывать Лив из под сиденья. Она не хотела выходить. Прижимая руки к ушам, она стонала. В какой то момент я испугалась того, что она страдает от той же напасти, которая случилась с людьми в городе, но вскоре поняла, что у неё всего лишь испуг. Я сама была дико напугана… Даже не могла понять, что говорю и что отвечает мне Лив… Наконец сумев вытащить её из машины, я заставила её взять одну из сумок с продуктами и тащить её домой. Сама же я взяла в руки две восьмилитровые бутылки с водой. Зачем заставляла нас это делать? Не знаю. Просто нужно было что то делать…

На подходе к дому я подумала о том, что, может быть, не стоит разгружать автомобиль, может быть, всё наладится, и украденные продукты необходимо будет вернуть в магазин с извинениями, и даже компенсацией…

Не успела я переступить порог дома, как пожалела о том, что не оставила Лив в машине. Стоило мне лишь толкнуть приоткрытую входную дверь, как перед нами предстал отец. Он лежал на лестнице, ведущей на второй этаж, и ничего не видящим взглядом смотрел куда то вверх. На его щеках запеклась кровь, вытекшая из ушей…

Он был мёртв.

Я переступила порог. Обе бутылки выскользнули из моих рук. Одна покатилась по коридору. Чтобы не смотреть на тело, лежащее на лестнице, я следила за катящейся бутылкой, как вдруг… Она ударилась в вытянутые человеческие ноги. Это были ноги Доди, в её любимых, махровых тапочках – торчали из гостиной. Она тоже была мертва. Я не сомневалась в этом.

– Папа… – голос Лив позади меня прозвучал ошеломленным шепотом, и в следующую секунду я услышала, как удерживаемый ею пакет с продуктами падает на пол. – Папочка… Что… Что… Что…

Шок. У неё шок… Я схватилась за голову и вдруг почувствовала, как мои волосы в буквальном смысле встают дыбом, а кожа холодеет и покрывается мурашками. Шок. У меня… Шок?..

Упав на колени, Лив на четвереньках проползла от порога до одеревенелых, неестественно вытянувшихся ног отца, и вдруг взвыла. С каждой секундой её вой нарастал и вскоре стал походить на собачий…

Внутри меня за считанные секунды разросся невообразимый в своей силе ужас.

Лив начала драть горло одним долгим: “ААААААА!!!”.

Я не могла пошевелиться.

Я ничего не могла… Как вдруг. Откуда то сверху послышался плач. Детский плач…

Лив никак не отреагировала, а я вся резко встрепенулась. Буквально перепрыгнув сначала через сестру, затем осторожно испуганно миновав труп отца, я, переступая через две ступеньки, помчалась наверх.

Детский плач становился всё более отчётливым. Он доносился из дальней спальни. Ворвавшись в неё с наверняка всклокоченными волосами и диким взглядом, я увидела Кея лежащим в колыбели и надрывно орущим…

Подбежав к колыбели на сверхчеловеческой скорости, я резко схватила ребёнка на руки и начала его осматривать.