Пока он расплачивался с шофером, за спиной у него появился дежуривший в ночную смену Чарли. С ритуалом встречи тот припоздал — подзасиделся на скамье в вестибюле, дочитывая последний абзац спортивной статейки. Впрочем, было уже полтретьего ночи, а кто из нас без греха?

Блисс повернулся и бросил:

— Привет, Чарли.

— Доброе утро, мистер Блисс, — ответил Чарли.

Он придержал входную дверь, Блисс вошел. Чарли, более или менее исполнив свой долг, последовал за ним и зевнул, и тут же зевотой заразился Блисс, хотя Чарли стоял у него за спиной, — факт, который определенно заинтересовал бы метафизика.

На стене вестибюля висело зеркало, и Блисс подошел поближе, окинул себя одним из двух своих взглядов. Первый, который он бросал утром, выходя из дома, как бы говорил: «Я так здорово себя чувствую, интересно, что ждет меня сегодня вечером?» Второй, который он бросал по возвращении, означал: «Боже, до чего же мне гадко, поскорей бы добраться до постели».

В зеркале Блисс увидел двадцатисемилетнего мужчину с ежиком волос песочного цвета, подстриженных до того коротко, что на висках они казались серебристыми. Глаза карие, худощав, высок, однако в меру. Мужчина, который знает о себе все, — Блисс. Не красавец, но кому это надо — быть красивым? Даже Мардж Эллиот безразлично, красив он или нет. «Лишь бы ты, — говаривала она, — всегда оставался просто Кеном».

Он вздохнул, щелкнул ногтем большого пальца по увядшему белому цветку, все еще торчавшему в петлице, лепестки так и брызнули в разные стороны.

Блисс вытащил помятую пачку сигарет, сунул одну в рот и заглянул в аккуратную дырочку в правом верхнем углу пачки. И хотя там оставалась всего одна сигарета, он тем не менее предложил ее Чарли.

— Большей любви просто не может быть, — заметил Блисс.

Чарли взял сигарету, подумав, вероятно, что теперь-то уж, скорее всего, удастся отдохнуть до утра.

Крупный и полноватый, Чарли ленился как следует начищать латунные столбики, державшие навес над входной дверью; у основания они были тускловаты, зато середина и верх всегда сверкали, как драгоценные камни; к тому же он запросто управлялся с пьяными даже в два раза тяжелее его. Он работал ночным портье в этом доме с тех самых пор, как Блисс туда переселился. Блиссу он нравился. Блисс тоже нравился Чарли. Блисс давал ему два доллара на Рождество, а еще два — в течение года, выдавая монетами по двадцать пять центов. Но суть даже не в этом — Блисс просто нравился Чарли, и все тут.

Блисс зажег обе их сигареты. Затем повернулся и стал было подниматься по двум невысоким ступенькам к лифту (лифтера в доме не держали). Чарли встрепенулся.

— Да, это… чуть не забыл, мистер Блисс. К вам сегодня приходили. Какая-то молодая леди.

— Да?! И как же она назвалась? — безразличным тоном поинтересовался Блисс.

Это — не Мардж, так что особого значения это уже не имело. Он остановился и чуть повернул голову в ожидании ответа.

— А никак, — сказал Чарли. — Назваться она так и не пожелала. Я, это, спрашивал ее два или три раза, но… — Он пожал плечами. — Она, похоже, не хотела говорить свое имя.

— Ну-ну, ничего страшного, — протянул Блисс.

И действительно, что тут особенного?

— Ей вроде как хотелось подняться наверх и подождать вас в квартире, — добавил Чарли.

— Нет-нет, никогда не позволяйте делать это, — резко возразил Блисс.