Маргарет Морэн появилась в проеме, раздвинув створки дверей, и в нерешительности остановилась:

— Телефонистка сказала, что наш дом не отвечает. Он мог  выйти, но… ты посмотри, который час. А если и вышел, что же он сделал с Куки? В такое время не возьмет же он его с собой. И напоследок он меня уверил, что из дома — ни шагу. Должен же кто-то быть там с Куки…

Она беспомощно перевела взгляд с Ады на мать, потом на старого семейного доктора — они были ей ближе всех.

— Мне это не нравится. Вам не кажется, что мне лучше отправиться в обратный путь…

Все враз озабоченно запротестовали:

— Сейчас?!

— Господи, ты же только что с автобуса, ты не выдержишь!.

— Ах, Маргарет, подожди хотя бы до утра!

— Да не в этом дело — мне не дает покоя телеграмма. Не знаю почему, но меня мороз по коже продирает, и от этого чувства мне никак не отделаться. Тут не до смеха, тут… пахнет чем-то серьезным. Любой, кто способен на такое… ну, трудно сказать, на что  он еще…

— Почему бы тебе не попробовать дозвониться еще разок? — успокаивающе предложил старый доктор. — Может, он уже вернулся. Ну а если не вернулся и тебе по-прежнему не терпится уехать, я отвезу тебя на автовокзал. Моя машина стоит у дома.

На этот раз даже не стали закрывать двери: гости помнили, что шуметь нельзя. Будто сговорившись, все вышли в холл вслед за нею и расположились широким полукругом, в центре которого оказалась Маргарет у телефона. Все молча смотрели на нее. Казалось, будто она устроила общественное прослушивание самого сокровенного горя, подобающего жене.

Голос у нее слегка дрожал:

— Оператор, дайте мне еще раз город. Тот же самый номер — Севилл 7-6262.

Время от времени он слышал резкий топот где-то совсем рядом, вспышки безудержного смеха Куки и ее выкрики: «Я тебя вижу!» — в основном из прихожей.

Прятки — тут уж ничего не поделаешь. Говорят, никогда не меняются только две вещи: смерть и налоги; к ним надо бы добавить и третью — детские игры. Даже эту игру она сумела организовать спокойно, сдержанно, не позволяя малышу чересчур разойтись. Это у нее наверняка профессиональное. Морэну стало интересно, сколько же зарабатывают воспитатели в детских садах. Свое дело она, безусловно, знала.

Один раз наступило подозрительное затишье, растянутое чуть дольше, чем другие паузы в их игре, и, подняв глаза, он увидел, что мисс Бейкер прячется в дверном проеме. Она стояла спиной к Морэну, выглядывая из-за притолоки в холл.

— Готов? — задорно крикнула она.

Ответ Куки донесся неожиданно глухо:

— Еще нет — подождите.

Казалось, она получает от игры не меньшее удовольствие, чем малыш. Вот, наверное, как надо играть с детьми — отдаваться игре целиком. Дети быстро замечают равнодушие. Куки от нее просто без ума, очевидно, ребенок увидел ее совсем в ином свете, не такой, как на занятиях, где ей приходилось держать себя в жестких рамках.

Мисс Бейкер повернулась и обнаружила, что Морэн с одобрением наблюдает за ней.

— Он спрятался в том чулане, что под лестницей, — доверительно сообщила она с огоньком в глазах. И затем более серьезно: — Ему не опасно туда заходить?

— Опасно? — механически повторил Морэн. — Разумеется, нет — там пара старых плащей, больше ничего.

— Готов, — донесся еле слышный голос.

Мисс Бейкер отвернулась.

— Я иду искать, — предупредила она и исчезла из дверного проема так же незаметно, как и появилась в нем.

Он слышал, как сначала мисс Бейкер искала и тут и там — чтобы продлить радость игры.