Тут она поднялась и вылила на себя несколько черпаков с горячей водой.

– Я уже могу перевернуться? – подпер голову рукой.

– Еще минутку, – отжала волосы. – После масла очень хорошо нанести на кожу крем. Я сейчас принесу.

– Тогда поторопись, – понял, что если немедленно не ощутит эту неуловимую банщицу в своих руках, то просто взорвется от перенапряжения.

– Хорошо, – и снова скрылась за дверью.

Селен быстро схватила свое платье, попыталась натянуть на себя, да не вышло, тогда просто обмотала вокруг груди, после чего схватила корзинку и очень осторожно, практически крадучись, устремилась к выходу. Но дверь все-таки издала легкий скрип, который услышал Арман.

– Селен? – приподнялся, затем хотел убрать со спины тряпку, коей его накрыла фея, но не смог, та прилипла, да намертво, а когда попробовал сдернуть, глаза округлились от дикой боли. – Селен?! – взревел от нахлынувшей ярости, но той уже и след простыл. – Вот же гадина! – после схватил банку с якобы маслом, принюхался. Помимо ароматов трав, учуял воск. – Дьявол меня задери, – истерически рассмеялся, – ну, стерва проклятая. Убью, – затем подергал ткань, – если жив останусь.

Спустя еще некоторое время попыток справиться самому, все же решил попросить помощи, как бы унизительно это ни выглядело:

– Явитесь ко мне, – произнес негромко.

Буквально через секунду перед ним стояли Амос и Дарий.

– И зачем мы здесь? – Дарий тотчас вспотел.

– Вы здесь, чтобы убрать вот это, – повернулся к ним спиной.

– Не понял? – Амос всмотрелся в то ли тряпку, то ли одежду, – это ж рубаха женская.

– Она ко мне прилипла, идиоты.

– Девичья рубаха? Прилипла к твоей заднице? – усмехнулся Дарий. На это Арман бросил ему в руки банку. – Воск, – понюхал содержимое. – Ясно, – и едва сдержал смех, – попарились от души.

– В общем, – Арман опять лег на постамент, – Амос пусть держит, а ты… сам знаешь.

– Ох, и больно будет, причем нам всем, но тебе больнее, – откровенно заржал. – Зато гладкая кожа как у младенца без единого волоска потом.

– Жив останусь, убью гадину, – процедил со злостью.

– Я бы на это посмотрел, – Дарий подошел к Арману, – ладно, – взялся за край рубахи, – ты у нас лидер, гроза всего востока и запада, так что, давай, волю в кулак.

Арман же продышался, после чего вцепился руками в край постамента, а Амос прижал его сверху.

– Честно, лучше поймать стрелу или стерпеть пытки каленым железом, чем такое. Не завидую, брат, – похлопал его по плечу.

– Да заткнитесь уже, – зажмурился. – Не тяни, сдирай, – обратился к Дарию.

– Мне только в радость, – расплылся хищной улыбкой, после чего примерился и резким движением отодрал рубаху от тела.

В этот момент из глаз несчастного искры посыпались, а следом раздалось воистину страшное рычание, и наступила гробовая тишина, нарушаемая разве что капелью и шипением пара. Арман какое-то время даже пошевелиться не мог, ибо кожа горела огнем.

– Ты как? – Амос позволил себе нарушить тишину. – Живой? – и посмотрел на ярко-розовую кожу, как и говорил, без единого волоска. – А вообще красиво. Когда краснота спадет, будешь самый гладкий из нас.