Я поднял голову и посмотрел вверх…

Из окна медленно выползала длинная желтая рука со скрюченными костлявыми пальцами. Она сделала какое-то странное хватательное движение и тут же исчезла!

Я вскочил, как заяц, и вытаращил глаза. Сколько времени я сижу здесь? Пока я тут предаюсь печальным и фантастическим грезам, там, снаружи, творится что-то невероятное! Расторопное воображение мгновенно нарисовало перед глазами желтую дьявольскую физиономию, виденную мною на вилле «Жасмин», которая преспокойно рассматривала из окна происходящее в палате.

Вероятно, некто из племени дакойтов, о котором упоминал Найланд Смит, — название смутно мне знакомое, хотя я никогда не бывал в Бирме, — ведет наблюдение за изолятором!

Но чего он мог испугаться? Может быть, он не ожидал, что кто-то останется с Петри?

Странно!

Тайные враги доктора Петри? Неужели у этого добрейшего человека могут быть враги? Но кто и зачем с такой дьявольской настойчивостью стремится столкнуть его в могилу?

Буквально перестав дышать, я вслушался в невнятное бормотание ночи. Но, кроме шума поскрипывающих сосен, я ничего не услышал. Представив себе высоту в двенадцать футов, на которой располагалось окно, я усмехнулся: однако, мое присутствие не на шутку испугало неизвестного стенолаза!

Бежать сломя голову и выручать этого «друга» из беды не входило в мои планы. Я должен сидеть рядом с Петри! Поудобнее усевшись на жестком стуле, я вытянул ноги и заложил руки за голову. Освежающий инцидент прояснил мои мозги. Мне уже не хотелось ни спать, ни думать о Флоретте. Я задрал голову к окну и принялся его внимательно изучать. Время шло необыкновенно медленно. Резкий скрип заставил меня вздрогнуть. Я снова лихорадочно вскочил. Нервы мои сегодня были ни к черту. Скорей бы уж вернулся Смит!

Дверь отворилась, и в палату вошла сестра Тереза.

— Мистер Стерлинг, некая леди желает видеть доктора Петри. Она назвалась женой доктора.

— Жена доктора Петри?!

— Как же отказать ей, мистер Стерлинг? — Сестра Тереза вопросительно посмотрела на меня. — Не впустить к умирающему его жену — это большой грех!

Она перевела глаза на неподвижное тело Петри и жалостливо покачала головой:

— У бедного доктора такая прекрасная жена!

— Боже мой! — Я схватился за голову и забегал по комнате. — Боже мой, что же мне делать?! Сестра, она очень расстроена?

Я с надеждой уставился на сестру Терезу.

— У нее мужественный характер, мистер Стерлинг. То, чего так боялся бедняга Петри, увы, произошло!

Его жена примчалась к нему из далекого Каира и вот нашла его в таком…

— Впустите ее, сестра, — сказал я, едва сдерживая внутреннюю дрожь. — Только бы с ней не случилось обморока.

В ожидании трагической минуты, когда миссис Петри увидит бесчувственное тело своего супруга, я бегал взад-вперед по комнате и старался унять поднявшуюся во мне тревогу.

Сестра Тереза смиренным поклоном пригласила миссис Петри войти в палату, и я наконец-то увидел таинственную жену своего друга. Она была высока и стройна, с томной величественной грацией, которая не имеет ничего общего с искусственными потугами современных притворщиц. На ней была великолепная длинная накидка из соболиных шкурок, из-под которой выглядывал край темно-зеленого платья. Изящные туфельки на высоких каблуках с золотой змейкой украшали ее стройные ножки.

У нее было поразительное лицо, словно вырезанное из слоновой кости: чистые, совершенные линии, незабываемой лепки губы. Но все эти великолепные достоинства затмевали удивительные глаза. Чуть раскосые, миндалевидной формы, они были необычайно длинны и сияли, как пара драгоценных камней. На роскошной прическе миссис Петри кокетливо сидела бархатная зеленая шляпка, с которой, скрывая цвет ее глаз, спускалась дымчатая вуаль с золотыми блестками.