В тяжелые времена жены Кинстеров сидели за крепостными стенами, а их мужья сражались на поле боя. У Онории иная точка зрения: она хочет сражаться с ним плечом к плечу.

Девил понимал ее, но уступить не мог. Трудно будет объяснить ей все это, но он убедил себя, что к такому разговору его обязывает долг чести.

Скверно чувствовать себя уязвимым, а признаться в этом открыто, вслух — во сто крат хуже. Назад свои слова не возьмешь. В сущности, Онория получит полный карт-бланш. Девил никогда еще не вел себя так с женщинами. А учитывая, как она боится за его жизнь, этого не стоит делать и сейчас.

Девил не знал, догадывается ли жена о его состоянии. Но рассчитывать, что она всегда будет пребывать в блаженном неведении, нельзя. Его Онория Пруденс слишком умна. Значит, есть только один способ уберечь ее от опасности — устранить опасность, разделаться с убийцей Толли, и как можно скорее.

Отодвинув тарелку, Девил взглянул на Уэйна.

— Что же ты узнал?

— Пошли в курительную.

Они нашли там укромный уголок, и Уэйн начал без предисловий:

— В основном я был прав. Мой человек проверил все…

— Простите, ваша светлость.

Они подняли головы: около Девила стоял клубный лакей с подносом, на котором лежало письмо.

— Его только что доставили, ваша светлость. Посыльный очень настаивал, чтобы я передал письмо немедленно.

— Спасибо. — Девил вскрыл письмо, рассеянно махнул рукой, отпуская лакея, и принялся читать. Его лицо помрачнело, и он снова пробежал глазами листок.

— Ну? — спросил Уэйн.

— Кое-что случилось, — туманно ответил Девил, стараясь не встречаться глазами с кузеном. — Непредвиденные осложнения. — Сложив письмо, он встал. — Извини, я пошлю за тобой, как только освобожусь.

Уэйн с удивлением посмотрел ему вслед, а потом угрюмо пробормотал:

— Черт возьми, Онория Пруденс, что еще ты натворила?

* * *

— Нет! Подождите! Вы не можете так просто уйти.

— Почему? — Онория обернулась.

Чиллингуорт шел за ней по пятам, прижимая к переносице холодный компресс.

— Потому что не стоит бессмысленно рисковать. Вашему мужу и так все это не понравится. Зачем же ухудшать ситуацию? — Положив компресс на стол, он оглядел свою гостью с ног до головы. — У вас шляпка сбилась набок. Поджав губы, Онория ринулась к зеркалу, поправила шляпку и посмотрела на отражение Чиллингуорта. Граф был по-прежнему очень бледен. Можно ли оставить его одного? Ведь слуги еще не вернулись. С другой стороны, Онория прекрасно понимала, почему он настаивает, чтобы она немедленно ушла.

— Вот! Так лучше?

— Сойдет, — сказал Чиллингуорт, прищурившись. — И помните: надо показать письмо Девилу сразу же, как только вы его увидите. Не ждите, пока он спросит, в чем дело.

Онория вздернула подбородок. Граф посмотрел на нее с откровенным неодобрением.

— Слава Богу, что вы его жена, а не моя. Постойте здесь, я проверю, нет ли кого поблизости. Например, вашего дедушки или его дворецкого.

Чиллингуорт открыл дверь и высунул голову наружу.

— Все чисто. На улице ни души, только ваш экипаж стоит напротив.

Гордо подняв голову, Онория направилась к выходу, но потом все-таки оглянулась.

— Не забудьте: вам надо лежать так, чтобы ноги были выше головы. И ради всего святого, приложите компресс, а то глаз затечет.

Уже второй раз за этот день у Чиллингуорта, как говорят, отвисла челюсть. Опомнившись, он метнул на Онорию свирепый взгляд.

— Милостивый Боже, да идите же!

— Хорошо… Берегите себя.